Тёмный манипулятор

Если до этого у шумеров было что-то вроде идеальной версии коммунизма, то после того, как на земле появились первые последователи тьмы, всё больше шумеров начало говорить о капитализме. Каждый должен иметь то, чего он может достичь. Несправедливо, когда все равны — и идиоты и умники. И сильные, и слабые. Красивые и страшные. Каждому должно воздаться по заслугам! Каждый получит то, что заслуживает! Такими речами наполнились эфиры шумерского интервидения (аналог нашего телевидения и интернета — что-то вроде телевизионных передач, подстраивающихся под запросы смотрящего, снимающихся в реальном времени).

Дальше всё пошло само собой. Одинокий шумер, сидящий в своей уютной квартире, живущий в равенстве, но почему-то до сих пор так и не обзаведшийся женой и тремя детьми, задумался над тем, чем он хуже других? Тех, кому с созданием семьи повезло больше? Насильно ведь мил не будешь, а подходящей кандидатки на роль спутницы так и не нашлось. И что делать теперь? Несомненно, закон бонумов гласил, что нужно просто подождать, оставаться верным себе и своему внутреннему свету, и, рано или поздно, ты встретишь ту самую. Но что делать, если ждать не хочется, а по интервидению тебе впервые сообщают, что ты достоин большего?

Как-никак, люди оставались людьми. Нужно понимать, что антиутопия была в глобальном смысле, однако в каких-то отдельных моментах люди, так же, как и мы сейчас, день за днём переживали свои повседневные проблемы. Так же работали, так же обслуживали друг друга (в этом плане обслуживали именно равных себе, а не каких-то там богатых мудаков), и так же в любой момент могли споткнуться о камень, упав лицом в лужу. Никто не принимал чудотворную «сому», как в одном известном романе Хаксли, чтобы потом разгуливать с чувством внутреннего блаженства. Нет. Люди ругались и мирились, плакали и смеялись, ненавидели и любили в равной степени. Но никто и никогда не доводил до абсурда. В последствии все ссоры урегулировались обсуждениями, злость подавлялась, так как, судя по заповедям, это грех, а ненависть стиралась, оставляя после себя лишь понимание, что без неё будет проще.

Но всё изменилось, когда тот самый шумер, у которого до сих пор не было даже девушки, начал завидовать. С этого самого момента люди начали злиться чаще, а решать возникающие недопонимания стало моветоном. Пускай извиняется сам! Я первый не буду!

Так началась история краха первой и последней антиутопии.

Далековато я ушёл от темы Олимпа, не так ли? Да уж… надо бы исправится. Короче… Суть в том, что Олимп был построен как раз примерно в это же время. Уже спустя два года грянула первая война, что лишь подтвердило опасение архитекторов Олимпа.

Олимп был оснащён самыми передовыми технологиями шумеров — даже теми, которые ещё ни разу не использовались на практике (например, то же мысленное управление), чтобы, в случае возрождения цивилизации, или же создания новой, наследие шумеров, могло быть передано по наследству.

— Ну а потом, друзья мои, вы и сами знаете: уничтожение цивилизации, побег небольшой группы в Олимп и годы ожидания. Спустя восемь лет один из провидцев, сидящих с нами в горе, заговорил. Глаголя устами бонумов, он сообщил, что те готовы раскрыть перед нами секрет подчинения внутренней энергии, готовы открыть потенциал, но только при условии, что после победы над тьмой, получившие силу, погибнут.

— Ого! — воскликнула блондинка. — Ни фига себе условия!

С улыбкой на лице Гааль кивнул.

— Как вы понимаете, ничего такого не произошло. Чуть позже бонумы сжалились. В конце концов, мы помогли им, спасли не только свой мир, но и их миры тоже.

— М-м-мы? — удивлённо вопросил Шан.

— Да, друзья мои, — спокойно кивнул хранитель, — я был одним из тех шумеров.

На лицах товарищей по несчастью, точно как на фотоплёнке, проявилось удивление. Ну с добрым утром блин…

Буквально тут же на Гааля посыпались закономерные вопросы о возрасте и количестве пережитых цивилизаций. Цивилизаций? Или империй?

— Да-да, друзья, греческий народ был создан нами. После победы над тёмными, мы решили возродить человечество, — тема плавно перешла к моменту возрождения человечества. — И, соответственно, у каждого из нас были свои имена. Довольно известные в современной культуре имена.

— З-з-зевс? — для верности уточнил очкарик, тыкая в Гааля указательным пальцем.

— Нет. Я всегда пользовался своим собственным именем. И пронёс его через года. Но да, вы почти угадали: среди нас был как Зевс, так и Афина, Гера, Гермес и прочие.

— Долбануться можно… — пробубнила под нос блондинка. — Нас завербовали сами боги…

Спустившись на лифте, покинув территорию, сильно отдающую территорией секретного убежища девяностых, мы оказались внутри узкой пещеры. Перед нами — ничего, кроме камня. Вокруг — тоже ничего, кроме камня. И лишь лифтовые двери позади напоминают о присутствии хоть какой-то цивилизации.