Тёмный ручей

Бумаги выглядят вполне обычными, какие мог бы хранить любой нормальный человек: квитанции за доставку продуктов, за интернет-покупки компьютерных игр и оборудования, счета за электричество и газ. По отсутствию квитанций за воду и септик я предполагаю, что водопроводная и канализационная скважины у него были свои. Несколько чеков за заказ одежды, сплошь мужской; я выписываю размеры на листок ярко-розовой бумаги, которую достаю из стола, хотя я уверена, что найти владельца этой хижины будет сложно, если не невозможно. Это, конечно же, задача для ФБР – теперь, когда он в бегах и настороже. Судя по всему, этот человек скрупулезно вел все записи: он не только покупал много товаров, но еще и отслеживал каждую отдельно взятую покупку. Похоже, в этом для него не было разницы между самыми обычными покупками – например, приобретением туалетной бумаги и бумажных полотенец, – и тем, что могло быть важным; например, покупкой набора стальных цепей разной длины. Я начинаю сортировать бумаги на те, которые кажутся мне ничего не значащими, и те, которые могут что-то дать. Приглушенный, ровный шум воды в душевой Сэма успокаивает меня, и к тому времени, как он прекращается, я почти прихожу в себя.

Когда Сэм открывает дверь и выходит, я вижу, что он одет в халат и тапочки, видимо предоставляемые отелем, а его волосы светло-песочного цвета вытерты полотенцем, но кончики все еще влажные. Вид у него теплый и расслабленный.

– Извини, – говорит он, взмахом руки обозначая свое одеяние. – Мою одежду надо постирать. Она воняет.

– Мою тоже, – отзываюсь я. – Интересно, они тут предоставляют услуги прачечной? – В наших рюкзаках есть запасная одежда, но я не знаю, когда у нас будет следующая возможность постирать вещи. Поэтому я направляюсь в душ, а Сэм звонит администратору отеля.

Душ великолепен, и я задерживаюсь под струями воды, позволяя им смыть из моей памяти картины, увиденные мною в том файле. Я хочу снова позвонить детям. Хочу убедиться, что с ними всё в порядке – несмотря на то что я уже сделала это, несмотря на то что они считают подобное поведение паранойей. Выхожу из душа, вытираюсь, беру халат – мягкий и пушистый – и сую ноги в новенькие чистые тапочки. Все это ощущается как невиданная прежде роскошь. Я понимаю, как можно привыкнуть к такому.

Мой телефон жужжит, и я хватаю его. Номер, высветившийся на экране, с первого взгляда кажется знакомым – не по предыдущему ли звонку Майка Люстига? Я принимаю звонок и говорю:

– Алло? – Ответом мне служит мертвая тишина, потом треск статики, и мои защиты мгновенно включаются снова. – Майк?

– Майк? – переспрашивает голос на другом конце линии, и я замираю. Я забываю, как двигаться, хотя мне ужасно хочется отшвырнуть телефон прочь, как будто я случайно взяла в руки паука. – Кто такой Майк? Ты изменяешь мне, Джина? Я накажу тебя за это.

Я закрываю глаза, потом открываю снова, потому что не хочу быть запертой в темноте наедине с ним: Мэлвином Ройялом, серийным убийцей, бывшим мужем, отцом моих детей. Сама того не осознавая, я опускаюсь на край кровати; у меня просто нет сейчас сил стоять. Невидящим взглядом смотрю на стену приятного светло-желтого цвета, на вставленную в рамку репродукцию картины Моне с изображением мирного сада, но перед глазами у меня разбитые кирпичи и зияющая черная пасть на том месте, где прежде была стена. Расколотая оболочка гаража на две машины, в котором Мэлвин устроил мастерскую.

Запах смерти и разложения, металла и ужаса.

Покачивающееся тело висит в проволочной петле лебедки.

У меня возникает неожиданное кошмарное ощущение того, что мертвая сестра Сэма сейчас находится позади меня, нависает надо мной. Этот призрак был создан Мэлвином, но преследует почему-то меня.

Ледяное бессилие у меня внутри мгновенно тает, захлестывая меня потоком обжигающей кровавой ярости. Руки у меня трясутся, и я крепче сжимаю телефон.

– Где ты, Мэлвин? Ну же, скажи мне! Ты ведь не боишься меня, верно?

Я инстинктивно знаю, как ненавистна ему сама эта мысль, и, конечно же, мои слова немедленно вызывают отклик – который он в первую секунду даже не может контролировать.

– Тебя? – рявкает Мэлвин и смеется с таким презрением, что мне кажется, будто по моей коже провели ножом. Но сейчас моя шкура намного толще, чем когда-то, и этот нож не в силах прорезать ее до крови. – Нет, Джина, я не боюсь ни тебя, ни твоего жалкого дружка Сэма. Кстати, как погода в Джорджии?

Джина, не Гвен. Он всегда будет называть меня так.

– Довольно славная, – спокойно отвечаю я. – А каково прятаться, словно загнанная в угол крыса?

– О нет, я не прячусь, милая. – В его тоне звучит что-то странное. Слегка пугающее. – Такой человек, как я, не станет скрываться в темноте. Такой человек, как я, управляет темнотой. А у тебя за окнами сейчас очень темно. Я смотрю на теплый квадрат света в них. Если ты выключишь свет, то увидишь меня. Отдерни шторы, Джина, и присмотрись как следует.