Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

При этом в советской системе существовали тщательно продуманный ассортимент поощрений за политический конформизм и иерархическая система санкций и наказаний для несогласных и диссидентов. Риски радикального реформирования представлялись советским властителям несопоставимо большими по сравнению с потенциальными выгодами. Если считать их высшим приоритетом незыблемость коммунистической системы и Советского Союза, то в 1992 году, когда уже не существовало ни одно, ни другое, они могли с полным основанием утверждать, что такая осторожность была полностью оправданной. Несмотря на предстоящий в скором будущем кризис, в середине 1980-х годов Советский Союз оставался стабильным, невзирая на наличие базовых проблем[539]. Даже в течение тринадцати унылых месяцев пребывания на посту генерального секретаря ЦК КПСС — а следовательно, руководителя государства — Константина Черненко общественное недовольство ограничивалось лишь ворчанием в домашней обстановке. Несмотря на то что одним из стимулов к переменам были недостатки административно-командной системы управления экономикой (даже с учетом успехов в военных технологиях и изучении и освоении космического пространства), в 1985 году Советский Союз не был в кризисном состоянии. Нельзя говорить о том, что необходимость реформ была продиктована кризисом — скорее, кризис был результатом радикальных реформ. Мнение о том, что советская экономика была в столь бедственном состоянии, что Горбачев вынужденно взялся за осуществление реформ, является ошибочным объяснением произошедших глубоких перемен. Невозможно объяснить экономической необходимостью то, что уже очень скоро, совершенно определенно — к началу 1987 года, Горбачев стал отдавать приоритет политическим реформам над экономическими. Можно говорить о том, что политическая реформа была необходима для преодоления упорного сопротивления бюрократической оппозиции рыночной экономике. Однако Горбачев занимался либерализацией и демократическими преобразованиями как таковыми и позже признавал: «В пылу политических баталий мы упустили из виду экономику, и люди не простили нам нехватку продуктов повседневного спроса и очереди за товарами первой необходимости»[540].

Таким же неуместным является представление о том, что согласиться со своим поражением в «холодной войн» советское руководство вынудили жесткая риторика рейгановской администрации и наращивание военных расходов США[541]. С момента окончания Второй мировой войны и вплоть до конца 1960-х годов Соединенные Штаты обладали военным превосходством над Советским Союзом, но это не делало советскую внешнюю политику более примиренческой. Напротив, именно на этот период приходятся поддерживаемая Советами коммунистическая экспансия и подавление венгерской революции и «Пражской весны». Примерно в начале 1970-х годов Советский Союз достиг относительного военного паритета с США, когда у каждой из стран имелось достаточное количество ядерного оружия и средств его доставки, чтобы стереть друг друга с лица земли. Хотя возможные технологические результаты инвестиций в любимую Рейганом Стратегическую оборонную инициативу (СОИ) и вызывали у советской стороны некоторую озабоченность, преувеличенное внимание к ним подогревалось руководством советского военно-промышленного комплекса в качестве одного из методов борьбы с сокращением оборонных расходов, которого добивался Горбачев[542]. Позднее сам Рейган соглашался, что «разработка систем СОИ может потребовать десятилетий» и что она не будет «непробиваемым щитом», поскольку «от любых оборонительных средств нельзя ожидать стопроцентной эффективности»[543]. Рейган явил миру свои мечты о СОИ в марте 1983 года, когда СССР руководил Андропов. Учитывая это, и при Андропове, и при Черненко Советский Союз отвечал на рост военных расходов США наращиванием собственных. Советскую внешнюю и оборонную политику изменил Горбачев, а не Рейган или СОИ.

Горбачев смотрел на состояние советского общества середины 1980-х годов более критическим взглядом, чем кто-либо из его коллег в руководстве страны. Кроме того, его в большей степени, чем остальных, волновала возможность разрушительной ядерной войны, которая может стать следствием ошибки, аварии или технического сбоя. Как бы то ни было, но в марте 1985 года, когда умер Черненко, Горбачев был единственным реформатором в политбюро и единственным из его членов, кто всерьез собирался покончить с «холодной войной». Члены политбюро создали комиссию, которая должна была выбрать из их числа кандидата на утверждение в должности генерального секретаря КПСС пленумом ЦК партии, то есть фактически выбрать следующего руководителя Советского Союза. Почему же спустя сутки после смерти Черненко этим человеком стал именно Горбачев?