Типы лидеров

«Тысячи людей, которых он, таким образом, содержит, всецело зависят от него в средствах к своему существованию, должны повиноваться его приказам на войне и подчиняться его юрисдикции в мирное время. Он непременно является их полководцем и судьей, и его власть есть необходимое следствие превосходства его состояния»[119].

На торговой стадии развития человек может приобрести значительно большее состояние, однако при этом иметь в своем подчинении не более десятка человек, поскольку от его материальной поддержки зависит только домашняя прислуга. Тем не менее, указывает Смит, «власть богатства очень велика даже в богатом и цивилизованном обществе»[120]. На каждой из стадий развития, при имущественном неравенстве, богатство имело существенно большее значение по сравнению и с личными качествами, и с возрастом[121]. Четвертым источником власти, логическим образом вытекающим из резкого имущественного расслоения, было «преимущество рождения»[122]. Под этим Смит подразумевает не просто «древность рода» – это понятие он высмеивает, замечая: «Все семьи одинаково древни; предки князя, хотя они лучше известны, не могут быть более многочисленны, чем предки нищего. Древность фамилии предполагает древность или богатства, или величия, которое обыкновенно основывается на богатстве или сопровождается им»[123]. Смит крайне скептически относится к сосредоточению огромной власти в руках одного человека, замечая, что кажущаяся стабильность абсолютной монархии – иллюзия. Своеволие и неразумные поступки правителей дают народу основания изгонять их, а единственный правитель более подвержен этому, чем какой-либо коллективный орган управления. Как указывает Смит, «один человек намного более склонен совершать подобные глупости, поэтому мы видим, что революции по подобным причинам чаще всего происходят в абсолютных монархиях»[124]. По утверждению Смита, у турок «редко бывает, чтобы один и тот же султан правил больше шести или восьми лет (хотя у них и абсолютистское правление)»[125]. Обращаясь к студенческой аудитории в Университете Глазго в марте 1763 года, Смит говорил: «За последние несколько лет в России случилось больше революций, чем во всей остальной Европе. Безумие одного человека часто подвигает людей на праведный бунт»[126].

Человек, становящийся правителем в первобытной общине (или, пользуясь выражением одного из учеников Смита Джона Миллара, «вожаком невежественного племени»), получает эту должность в первую очередь как военный командир. Однако затем это приводит к появлению преданности лично ему и желанию угождать его интересам[127]. Миллар, применявший и развивавший концепцию четырех стадий, следовал теории Смита, утверждая, что дифференциация имущественного положения стала значительной уже на второй стадии – «после того, как человечество открыло для себя выгоду приручения пастбищного скота», что имело последствия для общественной и политической иерархии:

«Власть, проистекающая из богатства, не только более значительна, чем та, которая приобретена за счет личных качеств, но и более устойчива и постоянна. Необычайная одаренность, будь то телесная или умственная, может существовать только в течение жизни ее обладателя, а ее продолжатели в той же семье случаются редко. Но человек обычно оставляет свое состояние потомству, а вместе с ним и все применявшиеся им средства подчинения. Сын, наследующий имение отца, получает все возможности сохранить то же общественное положение; наряду с этим сохранившаяся влиятельность растет день ото дня и становится все значительнее от поколения к поколению»[128].

Это очень наглядно подтверждал пример вождей. По мере увеличения состоятельности человеку становилось проще поддерживать свое руководящее положение и во многих случаях делать его наследным. Будучи богаче других, он имел «больше власти, чтобы вознаграждать и защищать своих друзей и наказывать или подавлять тех, кто вызывал его раздражение или недовольство»[129]. Таким образом, у остальных людей было основание добиваться его милости, что вело к росту числа приближенных «великого вождя, или короля»[130].