Типы религиозной мысли в России

Л. Шестов боролся за личность, за индивидуально неповторимое против власти общего. Главным врагом его был Гегель и гегелевский универсальный дух. В этом он родственен Киркегору, родственен по теме Белинскому в его письмах к Боткину и особенно Достоевскому. В этой борьбе правда Л. Шестова. В этой борьбе против власти общеобязательного он был так радикален, что верное и спасительное для одного он считал не верным и не обязательным для другого. Он, в сущности, думал, что у каждого человека есть своя личная истина. Но этим ставилась все та же проблема сообщаемости. Возможно ли сообщение между людьми на почве истины откровения, или это сообщение возможно лишь на почве истин разума, приспособленных к обыденности, на почве того, что Л. Шестов вслед за Достоевским называл "всемством"?

До последних дней жизни Льва Шестова у него было горение мысли, взволнованность и напряженность. Он явил победу духа над немощью тела. Быть может лучшие его книги, "Киркегардт и экзистенциальная философия"[2] и "Афины и Иерусалим, опыт религиозной философии", написаны им в последний период его жизни, Сейчас не время критиковать философию моего старого друга Льва Шестова. Одно лишь хотел бы я сказать. Я очень сочувствую проблематике Льва Шестова и мне близок мотив его борьбы против власти "общего" над человеческой жизнью. Но я всегда расходился с ним в оценке познания, не в нем вижу я источник тяготеющей над нашей жизнью необходимости. Только экзистенциальная философия может объяснить, в чем тут дело. Книги Л. Шестова помогают дать ответ на основной вопрос человеческого существования, в них есть экзистенциальная значительность.

{1938}

[1] {Впервые:} "Путь", №58. Ноябрь-декабрь 1938 г. Статья переиздана и публикуется по изданию: Типы религиозной мысли в России. [Собрание сочинений. Т. III] Париж: YMCA-Press, 1989. 714 с.

[2] См. {Лев Шестов, "Киркегард и экзистенциальная философия (глас вопиющего в пустыне)"}.

Русский соблазн (По поводу "Серебряного голубя" А. Белого)

Опубликовано. Воспроизводится по публикации в Собрании сочинений, т.3, Париж, 1989, с авторской правкой (в прямых скобках - убранное автором).

Удивительный и неожиданный роман А. Белого "Серебряный голубь" дает повод по-новому поставить вековечную русскую тему об отношении интеллигенции и народа. Но у А. Белого тема эта погружена в мистическую стихию России и тем самым углублена, перенесена в иную плоскость. В романе А. Белого есть гениальный размах, выход вширь народной жизни, проникновение в душу России. Силой художественного дара преодолевает А. Белый свой субъективизм и проникает в объективную стихию России. [Решительно нужно сказать, что новое русское искусство не создало ничего более значительного.] В романе А. Белого чувствуется возврат к традициям великой русской литературы, но на почве завоеваний нового искусства. В "Серебряном голубе" своеобразно соединяются символизм с реализмом. Белый принадлежит к школе Гоголя и является настоящим продолжателем гоголевской традиции. В мою задачу не входит литературно-художественная оценка "Серебряного голубя". Литературные критики высоко оценят этот роман, но найдут в нем неровности, местами склонность к шаржу, местами смутность формы, ставящую читателю препятствия, (иногда слишком большое подражание Гоголю.) Можно сказать, что образ Кати совсем нереален, что он вставлен в реальную действительность, точно красивая картина. Поэтому и роман Дарьяльского с Катей нежизнен, все Гугелево есть лишь вставной рисунок. Но есть места большой

413//414