Типы религиозной мысли в России

Жажда раствориться, отдаться — чисто русская жажда. Взгляд рябой бабы Матрены вечно соблазняет, тянет в языческую национальную стихию. Этот уклон к обоготворению национальной русской стихии есть и в русском мистическом сектантстве, в хлыстовстве, есть и в старообрядчестве, есть и в историческом православии, поскольку в нем Церковь слишком национализировалась и ослабла в ней вселенскость. России вечно грозит опасность язычески-стихийного национализма, реакционного и в религиозном отношении, и в общественно-культурном. Эта реакционная стихия сказалась даже в русской революции.2 И в русской мистике всегда чувствуется этот уклон. Лишь вселенский Логос противоположен всякойЭто написано о первой, малой русской революции. Но отчасти это можно сказать о второй, большой русской революции.

418//419

стихийной реакционности (и революционности,) лишь правда вселенской Церкви может быть противопоставлена всем формам нашей реакционности (и революционности,) нашему реакционному (и революционному) народничеству, реакционному (и революционному) язычеству, реакционной (и революционной) женственной мистике. Та русская стихия, которая чувствуется во взгляде Матрены, не уничтожается Логосом вселенским, а лишь просветляется, оформляется. Матрена ждет мужа и слишком долго его не находит. Ведь и наша стихийная черная сотня соблазняется взглядом Матрены, как им может быть соблазнена и наша стихийно-хаотическая революционность. Но опасность стихийно-языческой реакции есть и там и здесь, так как реакция везде, где нет Логоса, нет мужественности, солнечности, светоносности, вносящей смысл. Матрена, этот художественно-гениальный символ русской народной стихии, не должна соблазнять и расслаблять, ею должен овладеть муж. Тогда только универсальная правда победит нашу реакционность (и революционность).

А. Белый связывает мистическую секту голубей, по духу близкую хлыстовству, с революцией. Он сближает стихию мистическую с стихией революционной. Но русское хлыстовство скорей реакционно, чем революционно. Хлыстовство есть реакция языческой народной стихии против вселенского Логоса. [Хлыстовство революционно в отношении к Церкви, и именно поэтому оно реакционно.] Реакционно все, что восстает против церковного Логоса, против вселенского Смысла во имя изначальной стихии, — стихии, предшествующей всякому свету сознания, всякому самосознанию личности. Кудеяров — глава голубей — глубочайший, мистический реакционер, в нем — стихия, враждебная Логосу, овладевающему землей. В Кудеярове нет отношения к Христову Лику, нет того самосознания личности, того ее утверждения в Боге, которое только с Христом и может быть связано. В сектантстве нет Лика Христова и нет личности, есть лишь Дух — Дух внутри человека. И царство Духа есть царство безличное, Христу

419//420

предшествующее, меньшее, а не большее, чем христианство. Кудеяров и Матрена — не мистическое христианство, а мистическое язычество, стихия до Христа, до Логоса, до личности. Стихия мистического сектантства реакционна и в отношении к культуре, так как культура неразрывно связана с универсальным Логосом, с победой светоносного мужа над женственной стихией. Все подлинно прогрессивное и освобождающее связано с мистикой Логоса, а не мистикой стихийной. Логос же живет в Церкви. Провал всякого сектантства, и мистического русского сектантства, - провал всякой реакционности — в отщепенстве от Церкви, в самоутверждении. Ложное отношение к Церкви и вселенскому церковному сознанию рождает все уклоны сектантства. И хлыстовство прежде всего повинно в отпадении от Церкви, в утверждении себя против Церкви Вселенской. Отсюда власть языческой стихии над хлыстами, власть естества, принятого за благодать, отсюда демонизм.

Глубоко проникает А. Белый в мистическую стихию народную. Но он просмотрел ту сторону народной жизни, которой народ русский связан с Церковью, Много язычества и в православном церковном быту, много того, что описал А. Белый в традиционно-шаблонном типе попа Вакулы. Но есть и подлинное касание вселенской правды Церкви Христовой. Есть уголок в душе русского народа, в котором живет подлинно церковная христианская правда, — уголок просветленный. Этого А. Белый не чувствует, с этим А. Белый ничего не связывает. А ведь только церковная мистика просветлена и связана с мировой культурой. Нет солнечности и мужественности в мистике внецерковной, манящей и жуткой. Если бы не было уголка души в русском народе, которым овладел церковный Логос, то не было бы никакой надежды на то, что народу русскому предстоит великое мировое будущее. Ведь нельзя связать этого будущего ни с Кудеяровым, ни с Дарьяльским, в них тьма и пассивность. Это А. Белый вскрыл силой художественной интуиции. А. Белый художественно чует ложь мистического народничества, хотя сам не вполне от него свободен. Он

420//421