Тир Нан Ог

Как ни в чем не бывало простившись с товарками, Лера дала Ксару увести себя в гнёздышко любви. И горели в полутьме свечи, и тихо играла музыка, и пенилось в бокалах шампанское! Напряжение, мешавшее Ксару, снято было звонком тёти Лики: «Расслабься, малыш! Мы с мам Лилей утешаем меня! До утра будем утешать! У меня, малыш, трагедия всей жизни!».

Тётя Лика хихикнула, отключилась, и Ксаверий наконец-то ощутил себя хозяином – и своей квартиры, и своей жизни. И Лера не была больше робкой папиной дочкой. Она освободилась – пусть всего лишь на эти вечер и ночь – и стала женщиной. Красавицей, сознающей свою власть и свою желанность. Лера призывно улыбалась – и глазами, и упругим чувственным ртом. Под звуки танго они топтались посреди комнаты, всё плотнее прижимаясь друг к другу, пока Лера не упёрлась в Ксара сосками, а он в неё – «самым корнем мужчины». Это определение мужского достоинства он прочёл когда-то в романе Отеро Сильвы, и оно очень ему понравилось. Очень точное определение, правильное, красивое! Не то, что хрен! Хрен – пошло, даже унизительно, а «корень мужчины» – здорово!

Этот корень жил своей жизнью, независимой от жизни остального Ксаверия. Он, в отличие от остального Ксаверия, знал, что делать. И все сделал, как надо. Лере даже не было больно, только так, чуть-чуть. Правда, и хорошо им стало только на второй раз. А ближе к утру им стало преотлично, великолепно! Тогда-то, на пике любви, они и зачали, наверное, Марфу и Дорофею. Так завершился первый акт эпоса.

Второй акт начался с мамы Лили. Даже хитроумная тётя Лика не могла предусмотреть всего. Она задерживала сестру, сколько могла – с тем, чтобы прямо от неё мама Лиля мчалась, очертя голову, на работу – но мама Лиля в тайниках души не поверила истерике тёти Лики. С дороги она позвонила на завод, сказала, что немного задержится, и поспешила домой. И явилась, когда Ксар и Лера блаженствовали, утолив последнюю страсть, в объятиях друг друга.

При виде мамы Лили в дверях Ксар и Лера тесней друг к другу припали – как перепуганные дети перед лицом неодолимой опасности, но Ксар справился с собой быстро.

– Мама! – проговорил он решительно, как то положено взрослому мужчине. – Выйди, пожалуйста, из комнаты. Мы раздеты. Мы с тобой после поговорим.

– Хорошо, – на удивление спокойно отреагировала мама. – После, так после.

Вероятно, она ждала чего-то подобного.

– Я забежала занести молоко. Если вам не надо никуда, уберите это!

И мама указала на стол с остатками пиршества.

– Уберём! – с облегчением пообещал Ксар.

Когда дверь за мамой захлопнулась, он ласково поцеловал Леру в плечо, шепнул ей: «У меня классная мама!», и, встав с ложа, с наслаждением потянулся. Всем голым телом, лёгким, гибким и сильным. Красивым! Оно нравилось ему, потому что нравилось Лере. И ему опять захотелось к Лере. В Леру.

С мамой Лилей объясняться Ксаверию не пришлось. Мама знала, что рано или поздно он приведёт в дом женщину. Пожалуй, она этого хотела. Если что и смущало маму, то опасения, как бы юный неопытный Ксар не стал добычей ушлой хищницы. Лера – вежливая, покладистая, доброжелательная – маме Лиле понравилась сразу и навсегда. Они познакомились на другой день, в том же интерьере. Ксар заехал к любимой в пельменную – узнать, как прошло у неё объяснение с папой – и объявил: «Сегодня в программе вечера ужин с мамой. Она ждёт».

Только после этого он спросил: «Ну, ты как?..».

И затаил дыхание, ожидая ответа. Если с детства приученная к покорности Лера и на сей раз не выйдет из-под жёсткой руки капраза, тогда – конец! Ксар, конечно, будет бороться за свою любовь до последнего… Тем более, что мама – за него… Мама готовит ужин!

– Всё нормально, – успокоила Лера. – Меня Оксанка отмазала. А насчёт сегодня…

Она призадумалась, что-то придумала и улыбнулась – всем ртом до ушей, всей глубиной глаз. – Да, Ксар! Но я не смогу заехать домой. Мне придётся быть в том же платье!

– Оно чрезвычайно тебе к лицу! – заверил Ксар и благодарно и счастливо. И поцеловал Лере руку.

– Это ж надо, какой у тебя кавалер! – услышал он в спину себе. – У тебя второго такого нет на примете, чтобы ручки целовал, а не кулаком в глаз?

Позади Ксара все засмеялись, а громче и веселее всех – Лера.

Всё-таки Леру кто-то сдал. Не по злому умыслу – по простоте душевной. Папа Савелов, заподозрив неладное, решил перекусить в пельменной не в смену дочери и получить разведданные.

И он их добыл, и не путём лобовой атаки, как можно было предположить, исходя из его мафиозной внешности, а окольным хитрым путём. Обратился к девушке за кассой с невинным вопросом про девчонку – высокую такую, тёмненькую, носатую. Знакомый один по ней чахнет-сохнет, а как ни зайдёт, её нет! Может, уволилась?

И узнал, что по Лере чахнуть-сохнуть поздно. Поезд ушёл! Есть у Леры парень, в театре работает. И такая у них с Лерой любовь, что хоть спектакль по ней ставь, хоть роман пиши!