Тирамису для одинокого детектива

– Не могу, дорогой. Я должен остаться. Иначе он не отпустит вас. Иди. Иди, я верю, что ты справишься. Осталось немного. Уже скоро всё будет хорошо.

– Я люблю тебя, дедушка! – Лёшка провёл пальцами по его щеке. – А как же наша рыбалка и поездка к бабушке?

– Поедем. Непременно поедем, если всё обойдётся. Ну, ступай… Ступай, мой дорогой.

По щекам Лёшки потекли слёзы. Он снова крепко обнял Розвадовского и, пересадив Сашу на другую руку, повернулся к Иванову, ожидая его разрешения на освобождение.

– Как трогательно и сентиментально… – засмеялся Иванов. – Не думал, что майору ФСБ присуща подобная нежность. Впрочем, ладно, хватит! Надеюсь, вы догадываетесь, господа, почему я сделал такой обмен?

– Догадываемся. Отпустите детей, Владимир Алексеевич, – обратился к нему Розвадовский.

– Отпущу, но сначала скажу вам несколько слов. Итак, сегодня, господа, вы убедились, что фортуна всегда на стороне более удачливых людей. И я так рад, что сегодня смогу вам это доказать ещё раз. И не посредством банковских афер, которые если бы не вы, господин Розвадовский, давно бы сладко кормили меня на Сейшелах, и мне не пришлось бы сидеть в Европе. А также по вашей вине, господин Елагин, от вашей неуёмной способности чинить правосудие своими собственными силами. Тоже мне вендетту тут устроил, гангстер недоделанный. Так вот сегодня, я восстановлю то хрупкое равновесие, что должен был сделать несколько лет назад. Предупреждаю сразу, каждый из вас находится на мушке моих людей и эти два сопляка тоже. Поэтому будет лучше, если вы оба будете спокойно дожидаться вашей участи. Но прежде чем я отпущу пацанов, я хочу видеть документы, а потом вы просто сядете со мной в этот микроавтобус и поедем в другое место, чтобы закончить наш душещипательный разговор.

– К чему это представление? Документы в кейсе, мы здесь и ничем тебе не угрожаем. Отпусти детей, и мы поедем с тобой, куда скажешь. Наши жизни в твоём залоге, – резко бросил ему Елагин.

– Ваши жизни итак у меня в залоге. Впрочем, ладно, мне тут лишний визг не нужен. Эй, пацан… – Иванов обратился к Лёшке. – Ступай туда, куда указал тебе твой дед.

Алексей ссутулившись, согласно кивнул, и снова посмотрев на Розвадовского, развернулся и медленно пошёл по дорожке в сторону развалин.

– Ключ и пароль от кейса живо! – Иванов пристально посмотрел на Елагина.

– Пароля нет. Ключ вот… – Игорь протянул крошечный ключик от замка в руки Иванова и отошёл чуть в сторону, увлекая за собой и Розвадовского.

Не обращая внимания на их действия Иванов, поспешно вставил ключ в замочную скважину и, провернув его, откинул замки, пытаясь вскрыть кейс.

Марго не отрывая взгляда, смотрела в лицо Лёшки, который медленно шёл по дорожке в её сторону. Он прижимал к себе малыша и одной рукой крепко удерживал его голову у своей груди. Она пристально вглядывалась в его лицо, которое казалось за несколько дней, стало совсем взрослым.

Серьёзное, слегка отречённое выражение лица, разбитая губа и ссадина на щеке разрывали её сердце на части. Она считала секунды, когда он, наконец, достигнет здания. Но едва у микроавтобуса раздался громкий хлопок и следом разрезал воздух оглушающий звук выстрелов, она сорвалась с места и бросилась навстречу к детям.

Бежала быстро изо всех сил, не отпуская взгляда Лёшки, который двинулся бегом к ней навстречу, слегка пригибаясь к земле. Она не слышала громкий крик Воропаева, заставляющий её остановиться и лечь на землю. Она бежала всё быстрее, не опасаясь попасть под перекрёстный огонь безжалостно проникающих пуль в землю у её ног и металлические строения за её спиной.

Схватив в охапку детей, она упала на землю, накрывая их сверху собой и плотно прижимая их к своему телу. Возмущённый крик младшего сына, заставил её слегка приподнять голову, но тут же крепкая мужская рука пригнула её снова к земле, и она почувствовала тело Воропаева, который её закрыл собой сверху. Она слышала лишь свист пуль, и ощущала дрожь его тела, в моменты, когда каждая из них пронзала его бронежилет. Она боялась пошевелиться, и лишь крепче обнимая ладонями головы обоих сыновей, прижимала их к своей груди.

Когда, наконец, вокруг них воцарилась полная тишина, Марго почувствовала, как тяжесть тела, накрывающего её сверху исчезла и, почувствовав себя свободной, она приподнялась и, взглянула на Воропаева, сидевшего рядом. Опустив свой взгляд на детей, ей захотелось заплакать. Две пары перепуганных глаз смотрели на неё, не моргая.

Марго натянуто улыбнулась, и крепко обняв руками обоих мальчишек, прижала к своей груди.

Возмущённый голос Саньки и его упёртые ладошки в её лицо, заставили Марго слегка отстраниться в сторону. Она пристально всматривалась в их перепачканные пылью лица, в сморщенный носик младшего сына и улыбалась, впервые за несколько дней так искренне и широко. Заметив улыбку Лёшки, она помогла ему подняться и, обхватив его руками, крепко прижала к себе.

– Сыночек, мой любимый. Я думала, с ума сойду. Какой же ты у меня взрослый и сильный! Настоящий мужчина… Спасибо тебе, мой дорогой, за то, что позаботился о Саньке! Как же я люблю тебя…