Тирамису для одинокого детектива

Когда завтрак окончился, и Марго поспешно убрала со стола, она отправила детей погулять на улицу, строго наказав Лёшке не покидать двор. Утерев руки вафельным полотенцем, она присела рядом с дорогими её сердцу мужчинами, которые расположились за столом, и подняла глаза на Воропаева, прожигающего пристальным взглядом её отца.

– Знаете, что мне в первую очередь показалось странным на вашем кордоне? – Александр, наконец, обратился к Розвадовскому.

– Что? – Константин Петрович внимательно посмотрел на него.

– Отсутствие у вас собаки. Это противоестественно, не находите?

– Дик умер два месяца назад от старости. Мне пообещали привезти хорошую взрослую собаку из посёлка, но я отказался, потому что понимаю, что его нельзя заменить. Он был слишком умён и остался жить со мной на моём первом кордоне, после того, как его прежний хозяин умер. Мы долго привыкали другу к другу, но зато потом он был предан мне до конца своих дней. Я перевозил его за собой с одного кордона на другой, и он так и умер на моих руках. Я намеревался взять щенка на следующей неделе, но пока не подобрал подходящего. Это единственное, что ты хотел узнать?

– Нет! И вы это прекрасно знаете.

– Что ж, тогда слушай и мне очень бы хотелось, чтобы за время моего повествования ты не прерывал меня, а задал все свои вопросы уже после. Поверь, этот рассказ будет не простым для меня, особенно учитывая, что здесь находится моя дочь, которая считала меня погибшим девять лет назад. Так что не уважаешь меня, попытайся хотя бы уважительно отнестись к женщине, которую любишь.

– Как благородно! А вы подумали о той женщине, которую любили сами и едва не довели до сумасшествия, когда она услышала ваш загробный голос в трубке? – Воропаев пронзал Розвадовского ненавистным взглядом.

– Со своей женщиной, мальчишка, я разберусь сам. Ты лучше о своей подумай. Посмотри, до какого состояния ты довёл её своими криками.

– А по-вашему я должен был её крепко расцеловать, когда увидел её здесь на Алтае? Ведь она всё это время уверяла меня, что находится с детьми дома.

– Что сделано, то сделано. Сумей принять это и простить. Поверь, в этом нет её вины. Лучше поставь себя на её место. Что сделал бы ты, случись такое с твоим отцом? Одним словом, хватит препирательств. Или ты слушаешь, или можешь проваливать ко всем чертям! Я этот рассказ обещал своей дочери, а не тебе. Так что хочешь слушать, слушай! Нет, я тебя не держу, – Розвадовский со злостью оттолкнул от себя стеклянную сахарницу, стоявшую прямо перед ним на столе.

– Папа, рассказывай и не волнуйся. Я думаю, твой разговор нужен нам обоим, – Марго повернула голову и с нежностью во взгляде посмотрела на задумчивое лицо Воропаева.

– Хорошо, девочка моя, тогда начну с самого начала, – Розвадовский поднялся на ноги и подошёл к окну.

С улыбкой посмотрев на играющих, на поляне перед домом детей, он повернулся и, взглянув на дочь и Воропаева, начал свой рассказ.

– Прежде чем я начну своё повествование, мне бы хотелось знать одну немаловажную для меня вещь. Чьё задание ты выполняешь, и кто тебя нанял? – Розвадовский подошёл к Воропаеву.

– Вы знаете о моей работе? Хотя… – Александр перевёл взгляд на Марго. – Понятно. Это ты всё рассказала. Ну что ж, охотно отвечу. За вами остался в прошлом долг, Константин Петрович, и я думаю, вы и без моих пояснений прекрасно знаете, кто меня нанял по вашу душу.

– Если ты говоришь о долге, значит это Елагин, – задумчиво произнёс Розвадовский.

– Что ты сказал? – Марго перевела недоумённый взгляд на отца. – Ты сказал Елагин?

– Да, милая, Елагин Игорь Сергеевич. Его люди загнали меня, как лося в начале этого года. Мне пришлось срочно сменить прошлое место моего пребывания на это, уединённое и скрытое от посторонних глаз. Они шли за мной по пятам, и лишь моё везение и умение просчитывать всё на шаг вперёд, позволило избежать встречи с ними.

– Но ведь… Елагин мой партнёр по бизнесу и ты знал о том, что он ищет отца и ничего мне не сказал об этом. Ты ведь уже тогда наверняка всё знал… – Марго смотрела на Воропаева, не моргая.

– Рита, твой кондитерский бизнес не имеет никакого отношения к делу твоего отца. Я разговаривал с Елагиным после того, как ты мне рассказала о сотрудничестве с ним, и он уверил меня, что твой бизнес – это просто выгодное вложение его денег.

– Я что-то не пойму… О каком бизнесе вы говорите? – Розвадовский слегка растерянно смотрел на дочь и Воропаева.

– Папа, я открыла несколько лет назад свою собственную кондитерскую и кафе. Ведь ты всегда мечтал об этом. Мои торты и десерты стали очень популярны в городе и за его пределами. Совсем недавно решив расширить сферу своего бизнеса, я попыталась найти партнёра, для совместного ведения дел и вот таким образом Елагин и появился в поле моего зрения.

– Умница, девочка! Я так горжусь тобой! Ты всегда была так талантлива! – Розвадовский с восхищением во взгляде смотрел на дочь.