Тиран

— Ты начинаешь, — сказал Таннер. — Что тебе рассказать в первую очередь?

Одно мне нужно было спросить с самого начала.

— Я хочу узнать о нас, о Сэмюеле. Сэмми. — Ранее я была немного шокирована и не расспросила о нем.

Таннер хлопнул ладонями по коленям.

— Значит, начну с самого начала, — ответил он с чуть странным акцентом. Я повела бровью, не уверенная, как реагировать на его долю юмора. Таннер посмотрел вниз на ковер и продолжил без акцента: — Мы были с тобой вместе с тех самых пор, как ползали в подгузниках. Если хочешь краткий обзор, то от моего дома до твоего всего пять минут пешком. Наши матери близко дружили до того, как твоя решила, что водка будет ей лучшим другом, чем человек. Мы понарошку сыграли свадьбу в нашем домике на дереве, когда были малышами. Еще одна наша подруга играла роль священника. Она даже порезала одну из рубашек своего отца от Хьюго Босс, чтобы сделать себе «священную мантию», за что была наказана на неделю, а после того, как ее родители рассказали нашим, мы втроем не виделись целое лето. — Таннер нервно засмеялся. После опустил подбородок на кулак и вздохнул. — Очень странно пытаться объяснить тебе наши отношения.

— Могу тебя заверить, что слушать о них еще необычнее, — признала я.

Таннер запинался, умолкал, то и дело начиная говорить, но, сделав глубокий вдох, все-таки продолжил:

— Нам было пятнадцать, когда Сэмюель… случился. Изначально мы планировали подождать, пока… станем… более развитыми физически и окончим школу, — на его лице царила боль, пока Таннер постукивал мыском кеда по полу. — Но затем мы узнали о моей болезни. Серьезной, — он повернулся, чтобы посмотреть на меня. — Лейкемия.

Я не знала, как реагировать при таких обстоятельствах, поэтому слабо улыбнулась и ответила:

— Мне очень жаль.

Он поджал губы и продолжил:

— В тот день, когда мне сообщили, что я могу не дожить до своего выпускного, мы перешли к нашим планам. Мы были молоды и глупы, но произнесли наши собственные клятвы прямо здесь, в этой комнате. — Даже если от рассказа Таннера мое сердце натягивалось словно струны, я не чувствовала себя частью этой истории. Будто она меня не касалась.

Парень почесал голову и снова посмотрел в открытое окно.

— Я обещал всегда крошить «Читос» в твой сэндвич, а ты обещала не забывать меня, когда меня не станет. Затем мы… — он странно затих, но быстро произнес: — И затем мы сделали Сэмюеля. — Таннер снова улыбнулся, в этот раз широкой гордой улыбкой, которая сказала мне, как по-настоящему он рад тому, что мы совершили.

И кого мы сделали.

— Это та ночь, которую, я надеюсь, ты вспомнишь в один день, потому как я, может, и находился перед лицом смерти, но она стала самой лучшей в моей жизни, — закончил Таннер, сложил руки на бедрах и, опустив подбородок к груди, посмотрел на меня в ожидании ответа.

Не уверенная, что сказать, я произнесла первое, что пришло в голову.

— Я все еще крошу «Читос» в сэндвич.

Таннер слабо улыбнулся и даже издал небольшой смешок. Очевидно, на него давило эмоциональное бремя того, что казалось важной частью нашей истории.

— Ты все еще болен? — спросила я.

Он покачал головой.

— Нет. По большей части я выжил по милости твоего отца. Вскоре после того, как мы узнали о твоей беременности, я принял участие в экспериментальной программе в Колорадо. К моменту рождения Сэмми я уже вернулся домой, и мне становилось лучше с каждым днем. Мне все еще нужно принимать таблетки время от времени, но рак отступил, и теперь врачи думают, что я буду жить вечно, как вампир, или еще лучше, как мутант, — ответил Таннер, скашивая глаза и свешивая язык из уголка рта.

Я прикусила губу, задавшись вопросом, стоит ли мне вообще спрашивать о том, что вертелось у меня на языке.

— Думаешь, мне можно увидеться с ним? С Сэмми? Может, провести с ним какое-то время? — спросила я. — Это могло бы помочь мне вспомнить больше, — добавила в надежде, что Таннер скажет «да».

Он махнул рукой, словно мой вопрос был смехотворным.

— Конечно, Рэй. Ты — его мать. Тебе даже спрашивать не нужно, — Таннер потянулся за моей рукой, но в момент, когда вот-вот собирался сжать ее, заколебался, а после и вовсе убрал свою и опустил себе на колено.

— Теперь я могу задать тебе вопрос?

— Да, твоя очередь, — ответила я.

Таннер прикусил подушечку большого пальца, а затем спросил:

— Ты и тот парень в татуировках. Ты жила с ним, так ведь? И тогда, когда мы приехали забирать тебя, вы спорили, словно… — Таннер умолк.

Мне не хотелось, чтобы он чувствовал себя странно, так что вместо того, чтобы заставлять его задавать сложный вопрос, ответила сама:

— Кинг. Его зовут Брэнтли Кинг. — Слетев с моего языка, его имя снова позволило мне дышать, но в то же время, словно порывом ветра, выбило весь кислород из легких. Но в этом и был Кинг: противоречие в каждом его понимании.

Таннер оперся локтями о колени, похоронив лицо в руках.

— Так чертовски тяжело спрашивать это у тебя, Рэй, но я думаю, что мне нужно знать. Нет, я должен знать, — простонал он. — Вы… я имею в виду, вы двое…?

С этим просто-напросто хотелось покончить. Сорвать как пластырь.