Тиран

Андрей покрылся краской стыда за свое положение в обществе. Никита, заметив это, поспешил сменить тему:

– Тебе понравилось?

– Очень, – признался тот. – Но я не гомик…

Это прозвучало мрачно. Это тот случай, когда слово имеет жало.

– Правда? – Никита переспросил также мрачно, всматриваясь в Андрея своими красивыми глазами. Но в них было что-то маниакальное, не нормальное, от них сквознуло ненавистью. Его слово тоже обнажило жало, и Андрей почувствовал его укус. Почувствовал и пожалел, что сказал это.

– Я тоже, – посмеялся Никита, раздавив разом напряжение.

Он поднялся и, болтая своими крупными яйцами между ног, наполнил два бокала вином, которые стояли на столике. Один он вручил Андрею, другой оставил в руке.

– Успокойся, – сказал Никита и звякнул своим бокалом о бокал друга. – Жизнь так коротка. Если покрыть ее запретами, то она не имеет смысла. Запреты должны быть у бедных. Они не должны ни о чем думать, кроме как об уплате налогов и кредитов. Мы же можем трахать балерин в Варсале и моделей в Лувре.

– В Лувре?

– Да. Месяц назад мы снимали Лувр, где была оргия. И я там был, мед-пиво пил…– Никита снова улыбнулся, обнажив свои белые волчьи зубы.

– Ты что, балерин тоже трахал?

– Конечно, – ответил Никита и поморщился. – Неебабельные. Ебешь, как будто девочку-подростка. Одни ребра. Даже твоя жопа мне приятнее будет.

– А Волочкова? Она – мощная…

Никита рассмеялся.

– Я был у Волочковой на выступлении. Балетом это не было. Ее «умирающий лебедь» едва не вынудил меня достать пушку и добить его, – Никита говорит и столько злобы проявляется в его словах, словно она, скрытая, стремится выскочить, порвать цепи. – Зато я знаю ответ на вопрос Гончаровской Катерины: «Почему люди не летают, как птицы?», – Никита притворно задумался. – Или это был не лебедь? Может это был жирный пингвин, который никак не может протиснуться в утес? Или это был танец умирающей лошади после одного грамма никотина? Чего ты уставился? Между прочим, за это люди платили деньги. А я не люблю тратить их на бездарность. Эх, Сталина не было тогда с нами! Этот любитель балета, видя, как Настя крутит бицухой, отправил бы ее дотанцовывать своего лебедя на Колыму с кайлом в руках.

Никита поднял руку и показал перстень.

– Знаешь, что это за монета?

– Нет, – Андрей взял его руку в свою, и стал разглядывать монету в обрамлении перстня. – Старинная?

– Это одна из двух монет, которые сохранились. Ей две тысячи лет. Эти монеты времен Иисуса. Она одна из тех тридцати монет, которые были уплачены Иуде за предательство бога. Иуда пожалел о содеянном, вернулся в Синедрион и выбросил деньги под ноги фарисеев. Две из них дошли до наших дней.

– Да-ну! – засомневался Андрей. Теперь он смотрел на монету еще более испытующе.

– Мои работяги три года не доедали в нулевых на моих заводах и фабриках, чтобы их господин смог его купить. Это очень, очень, просто баснословно, дорого!

– Да, я тогда работал на твоем авиазаводе… – признался Андрей. – Помню, как мне заплатили крохи.

– Правда? – улыбнулся без тени смущения Никита и указал на свой перстень. – Вот, где твои деньги. Большой зверь отбирает у беспомощного. Такова жизнь. Ее либо признаешь и учишься жить по ее правилам, либо гибнешь.

Андрей напомнил другу кое о ком:

– Тогда же появились «партизаны».

– Помню, помню… – затянул голос Никита. – Шестеро идиотов, решивших, что они способны изменить мир и укравших оружие из участка. Двое при штурме застрелились… остальные сидят…

– Один из них ислам принял… – почему-то сказал Андрей.

– «Жаждущий поклонения ничтожен. Ищущий кому поклоняться – бессилен» – Книга Тьмы, третья глава, шестой стих.

– В Аду есть свое Писание? – удивился Андрей.

– Конечно. Но оно не подходит таким, как эти «партизаны». Оно подходит тем, кто решителен и не боится признать реальность.

Они долго разговаривали о разном. Но всегда Никита обходил стороной вопросы, как он сам смог добиться такого богатства и такого влияния. Видно было, что там не обошлось без криминала, и там было, что скрывать.

Уже рассветало. Солнце поднималось, проливая свет на тайны ночи, на содеянные в ней преступления, прогоняя ее, разгоняя тьму.

5 Сперма и пот.

Ольга встретила отца вся в волнении. Она переживала за него и нервничала о том, как пройдет их встреча. Как только отец вошел, она обняла его.

–Как от тебя пахнет приятно! – она вдохнула запах Арины и Никиты. Их духи смешались на теле отца, став одним единым ароматом. – Я так волновалась за тебя, но вижу, ты неплохо провел время.

Андрею хотелось прыгать от счастья. Он помирился со старым другом. Но все-таки Андрей понимал, что ему, как мужчине, придется торговаться с самим собой. Этот опыт требовал от него отчета перед собой. И уйти от него было невозможно.

– Откуда у тебя такие друзья? Есть будешь?

Андрей прошел на кухню, сел и закурил. Он вернулся домой из роскошного дворца, покидать который не хотел. Вот бы там поселиться с дочкой! Арину бы эту дальше трахать…

– Вот такой я у тебя, общительный, – гордо ответил отец. – А ты знаешь, он не женат…

Ольга удивилась:

– И что?