Тиран

– Познакомиться с тобой он не против. Так что если что – быстро под венец! Быстро от него рожать…

– Перестань! – лицо Ольги залилось краской. Она всю ночь не спала. Искала в Интернете хоть что-то об этом Тамбовцеве, но информации о нем было очень мало. В основном муссировалось «наворованное» им. Зато она увидела его лицо на фотографиях. Красив, как Дьявол!

– Такие мужчины выбирают себе других девушек.

Андрей тоже налил себе чаю, поболтав пакетик с заваркой в кипятке. Затем снова уселся и ответил:

– Ты бы видела, какой там дворец!

– Видела в Интернете. Огромный замок.

– Внутри! Там такое все… отовсюду сквозит богатством и роскошью. Еда – я и не видел такой! Язычки соловьиные…

– Соловьиные? – посмеялась Ольга.

– Да. На золотых блюдцах. Знаешь, а Никита вполне прост в общении. Так же как и раньше. Так что, я думаю, у нас получится тебя за него выдать. Ты у меня умница, красавица…

– Пап, перестань!

Все же она задумалась. А вдруг? Но тут же спохватилась. Ей совершенно недостает опыта в сексе. Где его взять, как не на практике. В окно она видела рабочих. Их привезли из города в поселок чинить дорогу. Рядом с ними была будка, в которой они обедали. Вид этих загорелых и красных, как раки, крепких суровых мужиков, блестящих от пота, раздетых по пояс, не очень-то возбуждал Ольгу. Но она все же решила, что именно на них она сможет отработать навык сексуальных подвигов, чтобы потом совершить их в постели олигарха, владыки Дальнего Востока России.

Но как к ним подойти? Как предложить? Их было восемь мужиков, разного возраста. Все в касках, лица угрюмые и без тени желания чего-то, кроме конца рабочего дня. Она решилась выпить отцовой водки, для смелости, и, одевшись в короткое платье, без трусиков, направилась к дороге. Отец в это время лежал в ванной, не включив в ней свет. Он не видел похождений «скромницы-дочули».

Андрей лежит в прохладной воде и смотрит во тьму. Мысли без слов метались в голове. Мысли кричат и ни слова не говорят. Он слушал их и не мог разобрать ни слова. Как дать им речь, дать им возможность сказать?

Наконец, Андрей перестал себя слушать. И стыд отпускал его. Да, он проглотил сперму Никиты, сладковатую, вязкую, но унизил ли он этим себя? Может Никита и не думает о нем плохого? Может он наоборот захочет повторить с ним? Тогда что? Андрей согласится. Ляжет с ним вновь. Ляжет, даже если Арины не будет, а будут только они вдвоем. Ляжет.

Он вспомнил своего друга Толю. Да, тот имеет связь с другим мужчиной, с Иваном. Об этом знает из посторонних только Андрей и его дочь. У Вани есть жена и дочь. Толя отец двоих детей и тоже женат.

В памяти возник Толя. Возник таким, каким видел его Андрей в момент промелькнувшего соблазна. С банкой пива, погрузив одну ногу на бордюр, Толя стоял и рассказывал про коробку передач на его грузовике. От жары он расстегнул рабочую рубашку, и Андрей видел вновь его грудь, левый сосок, открывавшейся взору с каждым порывом ветра и его пошлую дорожку, уводящую в штаны. Она увела немало женщин, женщин замужних и разведенных, женщин ищущих мимолетной связи и своей судьбы. Андрей тогда отдернул себя, потому что на мгновение захотел. Толик рассказывает про коробку передач, сопровождая речь матом, а Андрей хочет его и отдергивает себя. Не слушает, но улыбается.

Тьма вокруг. Она сгустилась, царствовала, угрожала. Из нее перед Андреем возникло лицо ее супруги. Не то, которое он знал при свете, с морщинами, потухшим взором, спившемся дотла, с горькими от спирта губами, а лицо ночное, которое он знал, когда губы ее не были горькими, а кожа была гладкой. Образ ее лица. Он возник во тьме и из тьмы. Тьма сгладила морщины, убрала тяжелые мешки под глазами, выровняла губы. Андрей видит ее и чувствует – его жена мертва. Ее больше нет. Но призрак был таким живым, что Андрей протянул руку, чтобы коснуться. Но лицо ее вдруг стало меняться. Оно вздулось, покрылось пятнами, глаза высохли, зрачки расплылись и веки оставили от глаз лишь покойницкий прищур. Губы безобразно раздулись, обнажив наполненный личинками рот. Андрей закричал и вскочил, всполошив воду в ванне. Покойница исчезла. Он нащупал на полочке зажигалку и огнем ее, жалким, как молитва проклятого в Аду, освятил ванную комнату. Никого. Лишь тьма. Тьма набрасывалась на слабеющий огонек, поглотив в себя пол, стены, полки со средствами ухода и гигиены. Она подползала к краям ванны, в которой метался мужчина, бормоча:

– Показалось! Показалось!

Ольга на пути к цели. Она идет и шаг ее все нерешительнее.

Один из рабочих поправил на потной голове каску и крикнул:

– Все! Больше не скидывай!

Машина прекратила сыпать асфальтную крошку. Он взялся за грабли и стал с другими распределять крошку по дороге.

– Блядь, один гудрон вместо асфальта! – ругался он.

Ольге он понравился. Грубость и жесткость характера были выбиты на его лице.

– Можно вас? – окликнула его молодая девушка в коротком платье.

– Меня? – переспросил он, оглядев ее.

– Да, вас. На пару слов.

Если это будет какая-нибудь ерунда, то ему не до шуток.