Тиран в шелковых перчатках

Вышло так, что Диор действительно подыскал ей на площади Виктора Гюго прямо-таки грандиозные апартаменты в здании в стиле рококо. Деревья за окном были голыми, погода холодной, но квартира кое-как отапливалась, а несколько часов в день из крана даже текла чуть теплая вода. Квартира ранее Принадлежала одному из клиентов Кристиана, сочувствующему немцам, который после освобождения бежал из Парижа, бросив жилье, оплаченное на два месяца вперед.

— Так что у вас есть целых два месяца, чтобы определиться с работой, — заявил Диор со своим обычным оптимизмом. — Времени полно!

Квартирная плата намного превосходила финансовые возможности Купер, поэтому перспектива всего через пару месяцев начать самостоятельно оплачивать жилье пугала. В квартире было три комнаты, и для одного человека она была слишком просторной, зато предоставляла передышку, в которой сейчас так нуждалась Купер, и, чего нельзя отрицать, была очень удобна. Вдобавок ко всему в апартаментах полностью сохранилась обстановка, оставленная коллаборационистом: прекрасная мебель и дивная коллекция хрусталя марки «Лалик». Диор даже нанял ей добрую бонну по имени мадам Шанталь, которая согласилась два раза в неделю помогать с уборкой. Жалованье этой женщине он также выплатил за два месяца вперед.

Тем не менее насладиться окружающей роскошью Купер никто не дал. Стоило ей распаковать чемодан, как Диор потащил ее взглянуть на проект, который приводил его в невероятный восторг. При этом он попросил захватить фотоаппарат, унаследованный ею от Фритчли-Баунда. К удивлению Купер, Диор повел ее в Лувр.

* * *

Великий музей, разграбленный нацистами, был пуст: многие из его шедевров, включая «Мону Лизу», все еще находились в Германии. Однако в Павильоне де Марсан царило рабочее оживление. Диор привел Купер в большой зал, в котором несколько десятков человек, не снимавших пальто и шарфов из-за холода, трудились над выставкой. Там стояло несколько сколоченных и раскрашенных платформ с декорациями в уменьшенном масштабе. Они воспроизводили знаменитые сады и бульвары Парижа, а в некоторых случаях — вымышленные виды.

В этих похожих на сон декорациях были размещены проволочные манекены примерно в треть женского роста. У всех были керамические лица с одинаково бесстрастным выражением — но это оказались не просто куклы. Каждый манекен облачили в уменьшенный модный наряд: на них были платья, манто и шляпки, на ногах — маленькие туфли на каблуках, на талиях — пояски, в руках — сумочки.

— На некоторых надето даже нижнее белье, — торжественно сообщил Диор, пока они лавировали в толпе. — Все сшито вручную. Кутюрье выгребают у себя в мастерских лоскуты и обрезки ткани, которые в лучшие времена давно были бы выброшены, и шьют из них наряды.

— Это невероятно! — воскликнула Купер.

— Модные дома объединили свои усилия, чтобы устроить этот показ в миниатюре. Здесь все: Нина Риччи, Баленсиага, Скиапарелли, Роша, Эрмес. Это ли не чудо?

Купер смотрела на кипящую вокруг работу.

— Только французы могли придумать нечто подобное. «Чудо» — самое подходящее слово.

— Вам не кажется, что из этого выйдет отличная статья? — лукаво спросил он. — Никто не в курсе происходящего. Прессу не интересует ничего, кроме войны. Сейчас вы — единственная модная журналистка во всем Париже.

— Я даже не журналистка, где уж там — модная.

— И что? — Он указал на фотоаппарат, висящий у нее на шее. — По-моему, сейчас самое время начать, n’est-ce pas?[23]

Озарение поразило Купер, как удар молнии. Она подняла фотоаппарат и поймала в фокус группу молодых людей, устанавливающих миниатюрную Триумфальную арку.

— Месье Диор, вы — гений!

— Я знаю, — скромно отозвался он.

Она сделала снимок и перемотала пленку, чувствуя радостное возбуждение.

— Если «Харперс базар» не понравится моя предыдущая статья, то эту они возьмут наверняка.

— Вот именно. Расскажите миру о том, что мы делаем, Купер. Расскажите, что у нас тут не только смерть и разрушения, обреченность и пессимизм. Людям нужны поводы для счастья.

Молодой человек с картонной Эйфелевой башней в руках на бегу радостно поздоровался с Диором.

— Это Марсель Роша, — пояснил тот. — Я вас позже ему представлю.

Гул голосов, стук молотков, визг пил и прочие звуки созидательного труда отражались от прочных дворцовых стен. Иллюзия города в миниатюре усиливалась клубами табачного дыма и облаками пара от дыхания, которые поднимались к высокому потолку и собирались там, как тучи перед грозой. Диор провел ее по периметру зала к платформе, изображающей нарядный салон, — она была почти полностью готова. Две портнихи в черном стояли перед ней на коленях, подгоняя изящные туалеты на куклах, которым придали элегантные позы.

— Это выставка модного дома Люсьена Лелона, — объяснил Диор. — А это мой работодатель, месье Ле-лон собственной персоной.

Именитый кутюрье оказался невысоким подвижным мужчиной в двубортном костюме в полоску. У него был острый взгляд и аккуратные небольшие усики, и когда Диор представил его Купер, тот склонился над ее ручкой со старомодной галантностью.