Тиран в шелковых перчатках

Купер вернулась домой в удрученном состоянии. Совместными стараниями Сюзи и Хемингуэя вечер оказался испорчен. Да, она разошлась с мужем, но это не означало, что теперь кому угодно позволено оскорблять ее неприличными авансами. То, как эти два эгоиста ссорились из-за нее, было невыносимо. Она даже странным образом взгрустнула по прошлому уважаемому положению замужней женщины.

— Ты рано, — заметила Перл. Она сидела в домашнем халате, уткнувшись в самоучитель по бухгалтерскому делу, и все еще выглядела бледной, но явно постаралась привести себя в порядок. Волосы были накручены на бигуди (по крайней мере, прояснилось происхождение ее пружинистых кудряшек). — Хорошо повеселилась?

— Не очень.

Ей не слишком хотелось делиться с Перл своими переживаниями, но больше было не с кем. Она кратко пересказала ей события вечера. Перл завладела томиком Верлена и теперь изучала его изумленными глазами.

— Ничего себе! — воскликнула она. — И после этого ты считаешь меня дурной женщиной? Да эти стишки просто отвратительны!

— Я их не читала.

— Ну, если парочка фривольных фотографий показалась тебе злом, то лучше и не читай. Они развратны.

— Не тебе говорить о разврате.

— Чем бы я ни занималась, — с достоинством возразила Перл, — это было нормальным. А секс между двумя женщинами ненормален; Он противоестественен.

— Ты-то у нас, конечно, эксперт в области секса, — сухо процедила Купер.

— В каком-то смысле. — Перл промокнула слезящиеся глаза и высморкалась. — К тому же я знаю Сюзи Солидор. Она опасна.

Купер фыркнула:

— И чем же?

— Если она в тебя вцепится, то уже никогда не отпустит. Стоит попасться ей в когти — и ни один мужчина больше не посмотрит в твою сторону. Эта репутация будет преследовать тебя до конца жизни.

— Конечно, кому как не тебе об этом знать.

— Я сужу по своему опыту, — проговорила Перл. — Я знаю, каково это — совершать поступки, о которых впоследствии горько пожалеешь.

— Прежде чем продолжишь меня просвещать, позволь заметить, что я не попалась Сюзи в когти, как ты выразилась. Ни ей, ни кому другому. Я все еще пытаюсь прийти в себя после разрыва с Амори. — Купер резко оборвала разговор и отправилась в постель, прихватив с собой Верлена.

Прочитав несколько стихотворений, она была поражена подробными описаниями лесбийского секса. Купер считала себя достаточно искушенной, но, видимо, все же была намного невиннее, чем считала.

Она отложила книгу и выключила свет. В темноте перед ее мысленным взором плавал соблазнительный золотистый образ Сюзи Солидор — ни мужской, ни женский. Ночь была холодная, но ее охватил такой жар, что пришлось сбросить одеяло. Она все же попыталась успокоиться и уснуть, несмотря на сильный кашель Перл, доносившийся из соседней комнаты.

* * *

Проснулась она внезапно — кто-то изо всех сил колотил в дверь. Подумав, что в здании начался пожар, Купер выскочила из постели, на ходу накидывая халат.

Она побежала к двери, но открыть не успела: Перл догнала ее и остановила, схватив за руку.

— Это Петрус. Не открывай!

— Петрус?

— Мой сожитель. — Лицо Перл побелело. — Я не знаю, как он меня нашел.

Купер уставилась на дверь, содрогающуюся под ударами кулаков разъяренного Петруса.

— Я звоню в полицию.

— Нет! Они меня арестуют.

— И что же нам делать?

Стук на секунду прекратился, и из-за двери раздался хриплый крик на ломаном французском:

— Эй, я тебя слышу! Я слышу, ты там. Открывай!

Перл приложила палец к губам, глаза у нее чуть не выкатились из орбит.

— Молчи, — выдохнула она.

— Не будь дурой, — огрызнулась Купер. — Он знает, что мы здесь.

Грохот и крики возобновились, будто в подтверждение ее слов:

— Откройте! Открывайте, воровки!

— Я открою, — сказала Купер.

Перл схватила ее за руки, удерживая на месте:

— Нет, пожалуйста! Он меня убьет!

— Пусть убивает, наплевать, — мрачно заявила Купер. — Он мне сейчас сломает входную дверь. — Она отцепила от себя руки Перл и открыла.

Ворвавшийся в квартиру мужчина был огромен и страшно зол.

— [де мои деньги? — заорал он на Перл, но та спряталась за спину Купер и только всхлипывала, так что Купер пришлось столкнуться с яростью Петруса лицом к липу. А лицо это, которое невозможно было рассмотреть на фотографиях, было весьма уродливо, к тому же искажено гневом.

— Верни мне мои деньги!

— Нету нее твоих денег, — вмешалась Купер.

— Есть! Она их украла! — Он попытался поднырнуть сбоку, чтобы схватить Перл, но та отпрыгнула в другую сторону.

— Убью, шлюха!

Купер вдруг вспомнила о толстом рулоне банкнот, который ей отдала Перл. Возможно, обвинения Петруса были справедливы. Однако в ту же самую секунду Купер подумала: «Да будь она проклята, если отдаст ему эти деньги!»

— Нет у нее твоих денег, — повторила она. — Они у меня.

Петрус замолчал, уставившись на нее желтыми, как у льва, глазами.

— У тебя?

— Да. И я их тебе не верну. Она отдала их мне в счет уплаты за квартиру, теперь это мои деньги.

— Чокнутая, — выплюнул он. — Отдай!

— И не подумаю. А ты убирайся отсюда немедленно, — и если еще раз здесь появишься, я вызову полицию.

Он опять попытался схватить Перл:

— Зови полицию. Она воровка.