Тирания веры

Недоброжелатели называли Вонвальта «добропорядочным имперцем», и я во многом стала такой же – верной прислужницей короны и ревностной защитницей принципов общего права. Поэтому, даже не будучи уроженкой Совы, я оказалась гораздо ближе к ее идеалам, чем многие сованцы.

Но несколько коротких дней перечеркнули все это. Теперь я ненавидела Императора и Империю. Я бы с радостью смотрела, как она сгорает дотла. Мне казалось, что Аутун предал меня, из-за чего я испытывала к нему всеобъемлющий, неугасаемый гнев. Говорили, будто бы Империя воздвигнута на принципах справедливости и равенства, поэтому я считала возмутительным – и непростительным – то, что она могла столь позорно надругаться надо мной, не имея ровным счетом никаких доказательств.

Но она, конечно же, могла.

И потому я визжала, извивалась и умоляла прекратить это невыносимое мучение. Слова Северины фон Остерлен, сказанные мне перед пыткой, вмиг потеряли смысл. Я не могла думать о народах Империи, о простых людях, фермерах и каменщиках, купцах и ремесленниках, на которых вскоре могли обрушиться мародерствующие имперские легионеры и банды призванных на военную службу крестьян. Я бы не задумываясь обрекла их всех на гибель, если бы это означало конец моих мук. Мои мысли занимала лишь та проклятущая пирамида, которая одной лишь своей тяжестью и видом лишала меня рассудка.

– Достаточно, – произнес чей-то голос.

Стражники в сей же миг отстегнули меня и сняли с плиты. Затем схватили за руки и за плечи. Я была настолько не в себе, что ничего не говорила и не сопротивлялась.

В пыточную вошел кто-то еще – мужчина, настолько неприметный и незапоминающийся, что можно было подумать, будто он – близнец первого дознавателя.

– В чем дело? – спросил мой первый мучитель.

– Теперь этой девицей займусь я, – сказал вошедший. – Ты можешь идти.

Первый безо всяких вопросов повернулся и ушел.

Новый дознаватель оглядел меня, словно картину в галерее. Хмыкнул. Посмотрел на дверь. В следующий миг в пыточную внесли еще одну девушку.

– Встань сюда и покажи мне ее, – сказал дознаватель стражнику, указывая на стену рядом со мной.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на девушку. Мы были с ней одного возраста и телосложения, и даже похожи лицом. Но если моя кожа была просто бледной, то ее оказалась серой, поскольку она была мертва, хотя и совсем недавно. Больше я ничего не могла о ней сказать, ибо не знала ни кто передо мной, ни откуда она взялась.

– Хорошо, – произнес дознаватель. – Положи ее на плиту. – Затем он бесстрастно кивнул мне. – Одевайся.

Я спешно повиновалась и спросила:

– Что происходит? – однако мой вопрос остался без ответа.

Другую девушку положили на плиту. Привязали. Затем следователь щелчком пальцев подозвал одного из стражников, и тот вложил в его протянутую руку железный прут.

Я с ужасом смотрела, как дознаватель начинает бить им по лицу девушки – четыре, пять, шесть раз. Он раздробил ей нос и скулы, ее тело вздрагивало от ударов, а у рта пенилась коричневая мертвая кровь.

– Что вы делаете?! – закричала я.

– Заткнись, – недовольно, но беззлобно сказал дознаватель. Отступив на шаг, он оценивающе посмотрел на свое кровавое творение. Несколько раз перевел взгляд с девушки на меня и обратно.

– Да, так сойдет, – сказал он.

– Что вы натворили? Что происходит? – спросила я, задыхаясь от страха, гнева и отвращения.

– Я спас тебе жизнь, – ответил мне дознаватель. – А теперь исчезни.

– Что? – в замешательстве спросила я.

Но мне сунули в рот кляп, накинули на голову мешок и выволокли из камеры.

XL Незавершенное дело

«С жизненными трудностями следует справляться сразу же, едва они возникают. Кто знает, в какое зло они разрастутся, если оставить их без внимания?»

ПРЕДСКАЗАТЕЛЬНИЦА АНКА АНТИЧ

Казалось, побег удался. Незнакомая женщина провела меня по череде пустых комнат, и вскоре мы подошли к туннелю – узенькому подкопу, который держался на шатких деревянных балках. Я долго ползла на животе, но делала это с радостью, энергично отталкиваясь от земли локтями и коленями. Тогда я была готова переплыть реку дерьма, лишь бы сбежать из этого места.

Наконец мы выбрались из крошечного, умело замаскированного выхода на берег реки Саубер. Здесь было темно и скользко от нечистот, смываемых в реку, и мы могли легко споткнуться о камни. За нашей спиной возвышалась подпорная стена набережной, и со своего места я никак не могла разглядеть Императорский дворец. Мне стало понятно, что мы проползли под улицей Креуса и очутились с западной стороны Дворца Философов, напротив храма Немы.