Тирания веры

У меня в животе запорхали бабочки. Я ждала, не в силах что-либо сделать или сказать… не желая ничего делать или говорить. Одеяло все так же оставалось нетронутым, и думать я могла лишь о том, насколько свободно висит на мне ночная рубашка.

– Я… – начал было Вонвальт; его руки потянулись к чему-то – вероятно, к нижним пуговицам его блузы… но затем где-то в глубине особняка громко хлопнула дверь, и мы оба подскочили, как перепуганные коты.

Вонвальт вздохнул, его руки опустились. Затем сжались в кулаки. Снова отвернувшись к окну, он произнес:

– Я слышал, что сэр Радомир начал восполнять пробелы в твоем обучении фехтованию.

Я с трудом сглотнула и кивнула. Потребовалось несколько секунд, чтобы чувство неловкости ушло.

– Да, – наконец вымолвила я. И только теперь начала поправлять одеяло.

Вонвальт кивнул.

– У нас еще есть немного времени. – Он махнул мне рукой. – Оденься и выходи ко мне в сад.

* * *

Что бы ни промелькнуло между нами в спальне – а в те напряженные секунды многое осталось невысказанным, – наваждение полностью рассеялось к той минуте, когда я встретилась с Вонвальтом снаружи. Поскольку мы собрались тренироваться, я надела простую блузу, киртл и стянула волосы на голове лентой.

Персиковый сад был прекрасен и в многолюдном городе походил на маленький оазис. Деревья и буйная растительность, которая заполняла почти весь небольшой участок земли, скрывали это место от посторонних глаз, позволяя уединиться в нем.

– Держи, – сказал Вонвальт и протянул мне сованский короткий меч. Он был около двух с половиной футов длиной, тупой, грубо сработанный и простой, совсем не похожий на клинок, который мне днем раньше вручил Брессинджер. Я вытащила его из ножен. На земле рядом с Вонвальтом также лежала пара сованских щитов соле, которые так назывались из-за сходства с подошвой латного ботинка.

– Что тебе рассказывал сэр Радомир? – спросил Вонвальт, кивком указывая на оружие.

– Что на сованском коротком мече возводилась Империя, – ответила я, шутливо подражая голосу бывшего шерифа. Я пребывала в странном настроении и, оставшись недовольной загадочным разговором в спальне, желала выплеснуть накопившееся возбуждение.

Вонвальт сделал вид, будто не заметил моего саркастического тона.

– Верно, – сказал он, любуясь собственным клинком. – Так и было. И знаешь почему?

– Потому что им зарубили толпы людей, которые не хотели становиться ее подданными?

Теперь выражение лица Вонвальта стало недовольным.

– Потому что от этого оружия есть прок только в том случае, когда воины действуют сообща. Тебе знаком щит соле?

Он воткнул свой меч в землю и поднял один из щитов. Его зеленое поле было поделено на две части, в нижней изображалась стоящая на дыбах лошадь, а на верхней – два цветущих персиковых дерева. Половины были разделены двумя серебряными волнистыми полосками. Посередине щит был изогнут, сверху приплюснут, а его нижняя треть сужалась и завершалась неострым концом. В зависимости от роста им можно было прикрыть тело примерно от плеча до колена.

Вонвальт прижал щит к плечу, затем выхватил короткий меч из земли и занес его над собой.

– Стена щитов. Шеренга воинов соединяет их, образуя непроницаемый барьер. После этого вы все… – Он шагнул ко мне. – Движетесь вперед, как один… – Еще один шаг. – А когда оказываетесь на расстоянии удара… – Вонвальт приблизился ко мне, поскольку я не сдвинулась с места, – …бьете врага сюда, под мышку. Лучше атаковать того, кто левее, а не прямо перед тобой. – Он отступил на несколько шагов. – Меч – колющее оружие. Щит позволяет тебе подобраться ближе и… нанести укол.

– Значит, рубить им нельзя? – спросила я, помахав клинком.

Вонвальт пожал плечами.

– В пылу сражения как им только не орудуют! Но сначала нужно научиться правильной технике, а уже потом можно импровизировать.

– А если у меня нет щита?

– Тогда ты в беде, – совершенно серьезно сказал Вонвальт. – Если у твоего противника такой же короткий меч, то победит тот, кто сильнее и быстрее. Но против чего-то другого, более длинного – например, против грозодского меча Брессинджера – ты не выстоишь. В таком случае выход у тебя будет лишь один – отступить.

– Чудесно, – уныло протянула я. Уроки сэра Радомира были гораздо воинственнее, а он сам – гибче и склонен к импровизациям.

Вонвальт опустил меч и отбросил щит в сторону. Тот с лязгом упал на землю.

– Ты не хочешь учиться?

Я с досадой всплеснула руками и сказала:

– Я хочу понять, что с вами происходит. – Это было невероятной дерзостью, но, как и с Брессинджером, мои отношения с Вонвальтом тоже менялись.

Сэр Конрад нахмурился, однако он не хуже меня ощущал эту перемену. Когда он заговорил, то не смотрел на меня. Вместо этого он, небрежно демонстрируя свое мастерство, замахнулся мечом на воображаемых врагов.