Тирания веры

Вонвальт закатил глаза.

– Убирайтесь с глаз моих, – пробормотал он. – Вы свободны.

Мы молча смотрели, как шериф уходит.

Вонвальт несколько минут размышлял и ничего не говорил. Мы не смели его потревожить. Оглядываясь назад, легко подумать, что сэр Герольд был глупцом или слепцом, который не замечал угрозы, что нависла над Империей; однако на самом деле шериф просто не умел пользоваться столь обширной властью, какой обладал Вонвальт. Сэру Герольду приходилось отвечать перед несметным множеством высокопоставленных лордов и сенаторов, и его всегда можно было легко сместить с должности. Да и Вонвальт только вредил себе, стремясь связать Клавера с исчезновением княжича Камиля. Он казался одержимым, даже немного умалишенным, и это мешало ему убедить шерифа.

– Вам нужно осторожнее говорить с людьми, – через некоторое время произнес сэр Радомир, словно прочитал мои мысли. – Мы знаем об угрозе, но здесь, в столице, люди ее не видят. Для них Клавер – просто какой-то блаженный с Пограничья… если они вообще о нем слышали. Вы никого не переубедите, если будете бредить им.

– Верно, – согласился Брессинджер, чем сильно меня удивил. – Вспомните, как вы отнеслись к словам Реси, когда она пыталась предупредить вас в Долине.

Вонвальт на миг напрягся. Я подумала, что он начнет спорить, но при этом видела, что его недуг вернулся, и сил у него уже не осталось.

– На сегодняшний вечер мы закончили. Вы двое – начинайте готовиться к отъезду на юг. Я намерен покинуть город при первой же возможности.

Приставы ушли. Я собралась было пойти за ними, но Вонвальт задержал меня.

– Останься, Хелена, – устало сказал он. Затем достал трубку и раскурил ее.

Я стояла напротив него, плохо соображая после попойки и осоловело моргая. Однако мы с Вонвальтом уже давно не оставались наедине, так что я вцепилась в эту возможность, подстегиваемая напряжением последних дней… и, как ни смешно об этом говорить, красавицей Луитгард Розой, которая возникла на горизонте. Сэр Конрад не посвятил Розу в свои измышления о незаконном сеансе, однако она продолжала трудиться в Великой Ложе и в Библиотеке Закона, выполняя поручения, которыми мог заняться только другой Правосудие.

– Порой мне кажется, Хелена, что ты – единственная, на кого я могу положиться, – пробормотал Вонвальт в наступившей тишине. По своему обыкновению, он был одет в простые вечерние одежды – в свободную рубаху и короткие штаны. Жаркий день сменился душным вечером, и воздух во дворце стал спертым и несвежим, хотя окна были повсюду распахнуты. Сэр Конрад жевал кончик своей трубки, время от времени затягиваясь, и нас окутывала дымка, от которой в комнате становилось еще удушливее. Его волосы висели жидкими прядями, борода стала почти неряшливой. Такой лихой вид был Вонвальту к лицу, и казалось, что ему место на палубе морского каррака, а не во дворце лорда-префекта.

– Не знаю, получится ли у нас, – сказал он после длительного молчания. – Все мои усилия, все, что я могу сделать как человек и как Правосудие, – я не знаю, хватит ли этого. Я не знаю, можно ли вообще разрешить все те беды, что обрушились на Императора и Империю. Они подобны камням, которые один за другим кладут человеку на грудь, чтобы медленно выдавить из него жизнь. Тяжесть двух или трех еще можно было бы снести, но камней уже накопилось слишком много. – Он покачал головой. – Я всего лишь один человек. Император считает меня своим талисманом, и осмелюсь сказать, что моя слава, которая успела сильно разрастись, дает ему на то немалый повод. Складывается чувство, будто я разыгрываю пять партий в шах одновременно. И я никак не смогу выиграть их все. – Он усмехнулся. – А если подумать о том, как сильно нам не везет, то выиграть хотя бы одну будет большой удачей.

– В таком случае, сама судьба велит Империи потерпеть крах, – сказала я, подступая на шаг ближе к нему. – Думаю, если вы не можете разрешить эти беды, то никто не сможет.

Он пытливо посмотрел на меня. Мое сердце забилось сильнее. Я была уверена, что сейчас он что-нибудь скажет, даст понять, что он чувствует… ко мне. Так странно: когда двое думают об одном и том же, их мысли становятся так ясны друг другу, как если бы кто-то третий возник рядом с ними и произнес их вслух.

Я подступила еще ближе, и мы оказались совсем рядом. Не увидев в его лице ничего, что заставило бы меня остановиться, я протянула руку, желая коснуться его плеча и дать сигнал столь же ясный и заметный, как огни маяков Кормондолтского залива в темную ночь…

Но внезапно сэр Конрад встал и отошел в сторону. На миг я подумала, что сейчас он вовсе покинет приемную, однако он стал расхаживать по ней из стороны в сторону.

– Сегодня вечером я хочу кое-что предпринять. Это касается дела княжича Камиля, – прибавил он, будто желая побольнее провернуть кинжал, который только что аккуратно вонзил мне промеж ребер.