Тирант Белый

Чаще всего и о подвигах Тиранта рассказывает не автор, а другие участники событий (обращаясь прежде всего к Императору, поскольку он, как правило, не присутствует на театре военных действий). Особое место в этих вставных рассказах занимают рассуждения мудрого пленного турка с «говорящим» именем Абдалла Соломон. Eire «поучительное слово» является не чем иным, как воспроизведением письма Петрарки «Об обычаях монархов». В рассуждениях на тему идеального правителя и государства, в рассказах персонажей о Тиранте, идеальном полководце и прямом «кандидате» в императоры, используются главным образом «высокие» жанры. Однако полной солидаризации автора с предложенной идеальной концепцией государя не происходит. Мартурель и здесь не забывает о дистанции. Именно так объясняется, например, то, что Абдалла произносит свою речь в качестве «развлечения на десерт», в результате чего однозначная трактовка его слов снимается, дополняясь игровым отношением к нему.

Кроме того, к средствам характеристики главного героя, заимствованным из высоких жанров, добавляется нечто принципиально новое. Военный гений Тиранта проявляется в бесконечных хитростях и обманных маневрах, с помощью которых он только и может победить всегда многократно превосходящего численностью врага (в отличие от единоличных схваток, где он всегда одерживает победу благодаря рыцарской доблести). Так, уже в эпизоде с освобождением Родоса, своего рода «прелюдии» к событиям в Константинополе, Тирант, прорываясь к острову, осажденному маврами и генуэзцами, с помощью одного искусного моряка натягивает над кораблем сетку из толстых веревок, чтобы палуба не была пробита крупными ядрами с вражеских кораблей. Проходя на парусном судне сквозь генуэзскую флотилию, он вплотную прижимает свой корабль к бортам весельных кораблей, лишая их возможности догнать его. Эти маневры, конечно, не новы и не раз описывались античными историками, однако Мартурель намеренно придает им окраску некуртуазных военных хитростей. В Константинополе он в первом же бою побеждает мавров, используя «премилую» (по выражению одного из очевидцев) уловку с кобылами, переполошившими всех жеребцов в стане врагов. Затем устраивает ловушку противнику при помощи двух мостов через реку: вынуждая мавров разделить свое войско, он одерживает верх над ними. Затем побеждает войско Великого Турка, делая вид, что его собственные воины отступают: турки устремляются в погоню, бросая оружие, а Тирант в это время вводит в бой все силы. Примечательно, что и здесь возникает своеобразная атмосфера театральности. Перефразируя замечание Тиранта о «шутейном» сражении на турнире в Англии, можно сказать, что ведь и турки не знают, что он «отступает в шутку», а не всерьез. В эту «ловушку» попадаются и наблюдающие за боем Император, Принцесса и сопровождающие ее дамы, которые, в отличие от читателя, не посвящены в суть маневра, и поэтому даже после окончания сражения не понимают, что Тирант — победитель. Надо заметить, что Мартурель и при описании военных хитростей Тиранта остается «мистификатором». Так, например, в рассказе о том, как один хитроумный моряк сжег корабль командующего флотом генуэзцев (гл. 106), он приводит множество технических подробностей, которые на первый взгляд подтверждают правдоподобность подобного маневра, но на поверку оказываются лишь ловким способом убедить в якобы точном следовании реальности и таким образом ввести в заблуждение доверчивого читателя. В эту «ловушку» попались даже некоторые маститые исследователи литературы.

В целом театрализация военных действий предполагает разную степень знания и посвященности в происходящее как персонажей, так и читателя и позволяет построить именно на несовпадении точек зрения внутренний конфликт того или иного эпизода. Эти приемы оживляют описание батальных сцен и всю военную линию. Читатель оказывается как бы непосредственно втянутым в действие. Причем то, что Тирант исполняет здесь не только главную роль, но и является, как сегодня бы сказали, главным режиссером, увеличивает его личные заслуги в победе и доказывает, что возможности человека, опирающегося на свой разум и находчивость, поистине огромны. В отличие от английского турнира, где рыцари существовали как бы в более искусственном пространстве и поэтому могли сражаться по рыцарским правилам, в дальнейших ситуациях, являющихся в своем роде аналогом реальной действительности в романе, для успеха дела нужны хитрости. В «Тиранте Белом» отвергается и фантастическая мотивировка побед прежнего положительного героя рыцарских романов (необъяснимое для мавров или Императора объясняется изобретательностью Тиранта или его помощников) и снимается характерная для большинства эпических произведений устремленность героев навстречу смерти. Изобретательность, ловкость — черты, свойственные герою «низкой» литературы, — органично вплетаются в возвышенный облик Тиранта.