Тираны России и СССР

— А Сталину доложили?

— Доложили…

И наверняка как нужно доложили. Борясь за свою жизнь, из кожи лезли вон, осуждая бывшего товарища. За этим их и послал Хозяин.

«Черт с ними — откажись!»

Погибнет и еще один партийный начальник — кандидат в члены Политбюро Павел Постышев, который бывал столь «очаровательно весел» и так удало «плясал с Молотовым» на дне рождения «бесконечно доброго Иосифа», как писала в своем дневнике Мария Сванидзе.

О последних днях Постышева стало известно недавно из воспоминаний его сына. Они дают возможность представить то, что переживали накануне гибели бывшие кремлевские владыки.

50-летний Постышев, руководитель компартии Украины, поддерживал Сталина в борьбе со всеми оппозициями. Но к сожалению, он — в партии с 1904 года, связан со всеми уходящими старыми большевиками, и оттого сам должен был уйти в Ночную жизнь.

В 1937 году были организованы письма украинских партийцев в ЦК, где сообщалось о «нездоровой обстановке в партии», «зазнайстве Постышева». Его убирают с Украины и отправляют руководить Куйбышевской областью. Здесь он старается, усердно служит, но…

Не понимал старый большевик Постышев: никакое кровавое усердие его уже не спасет. И когда Хозяин решил: пора — именно это усердие было поставлено Постышеву в вину.

В январе 1938 года во время пленума ЦК на трибуну выпустили подчиненного Постышева — второго секретаря Куйбышевского обкома Игнатова. Его речь, обличающая Постышева, дает представление о кровавом безумии тех дней:

«У товарища Постышева появился стиль… он везде и всюду начал кричать, что нигде нет порядочных людей, что много врагов… Часто Постышев вызывал к себе представителей райкомов, брал лупу и начинал рассматривать ученические тетради. У всех тетрадей оборвали обложки, потому что на обложке в орнаменте Постышев разглядел фашистскую свастику! Все секретари горкомов и райкомов вооружились лупами. Постышев распустил 30 райкомов, члены которых были объявлены врагами народа».

Постышев каялся, но был обвинен «в политически вредных и явно провокационных действиях». Сам Хозяин подытожил на пленуме: «Надо какие-либо меры принять в отношении товарища Постышева. И мнение у нас сложилось такое, что следует вывести его из состава кандидатов в члены Политбюро».

На место Постышева (и в Политбюро, и на Украину) Хозяин поставил нового выдвиженца — Никиту Хрущева.

Наступили дни полного одиночества. И ожидания. В эти дни Постышев понял, что испытывали недавние его жертвы — все эти безымянные секретари райкомов, Каменев, Бухарин, Зиновьев…

Видимо, в это время его вызывают в Комиссию партконтроля и представляют сведения о деятельности жены, которая когда-то была «инициатором сборищ сторонников Бухарина на квартире Постышева»… Итак, он должен предать жену. Но он сохранил в себе человеческое и защищает ее. Постышева исключают из партии, и опять — ожидание… За былые заслуги Хозяин дает ему право избежать будущих страданий. «Они хотят, чтобы я сам покончил с собой — застрелился. Но я им в этом не помощник», — сказал Постышев сыну.

21 февраля 1938 года его сын, летчик-испытатель, приехал к родителям.

«Видишь ли, эта наша встреча, скорее всего, последняя. Больше мы никогда не увидимся. Нас с матерью арестуют, а оттуда возврата не будет… Мои доброжелатели считают, что я сделал ошибку, что мне… не надо было противиться аресту твоей матери да и некоторым другим арестам. Но человек, который ради своего спасения отдает на гибель другого, ни в чем не повинного честного большевика, не может оставаться… в рядах партии».

Так говорил Постышев, которому пришлось «отдать» многих. Несчастный хотел, чтобы сын запомнил его таким! Но тогда мать…

«Моя мать, молча слушавшая этот длинный монолог, тихонько сказала: „Если тебя будут заставлять отказаться от нас, то черт с ними — откажись! Мы за это в обиде на тебя не будем…“ Только тут глянул я в ее полные слез глаза… „Да как ты можешь такое говорить“, — только и смог я сказать».

Их арестовали следующей ночью.

Постышев сказал: «Я готов». И пошел как был, в тапочках вместо ботинок. Он, жена, старший сын были расстреляны. Автор воспоминаний (младший сын) получил десять лет.

Пришла очередь и легендарного Дыбенко. Участник первого советского правительства, а ныне командарм все делал, как велел Хозяин: безропотно участвовал в суде над друзьями-военачальниками, преданно выявлял вредителей, но… его обвинили в том, что он — американский шпион. Полуграмотный командарм оправдывался, как умел: «Я американским языком не владею… Товарищ Сталин, умоляю вас дорасследовать…» Но все было кончено. Не понимал ситуации герой революции, превратившийся в трусливого, сильно выпивающего немолодого «боярина». Уходил не он — Хозяин отправлял в небытие весь его мир. Отправились в Ночную жизнь маршалы Егоров и Блюхер, имевшие несчастье принадлежать к тому же миру…