Тишайший (сборник)

Светлым березовым лесом спустились в ложбину, продрались через орешник и вступили в дубовый бор.

Шли молча, лишь старая, напитавшаяся дождевой водой листва хлюпала под ногами. Деревья росли все теснее, ветви переплетались над головой, и казалось – это лесные люди, водившие ночью хоровод, застигнутые петушиным криком, не успели развести рук и задеревенели, враждебные всему, что живет на свету, на солнышке.

Впереди шел Серафим, Саввушка последним. Вдруг крылья захлопали, Саввушка втянул голову в плечи. Матвей на коленки бухнул, закрестился.

– Ворона испугались! – рассерчал Серафим, сам он и плечами не поежился.

Обошли стороной болотце и очутились вдруг на перекрестке старых дорог, заросших травой, кустиками березы, малиной.

– Как грамоту пришпилим, беги за нами не оглядываясь! – предупредил Серафим Савву. – Оглянешься – зашибет.

Встали возле засыхающего дуба, лицом к дому. Серафим наотмашь водрузил письмо на сучок, и они тотчас кинулись бежать.

За ложбиной, в березняке, Серафим распрощался с Матвеем:

– Ступай теперь на большую лесную дорогу. Может, лесной царь смилостивится, отпустит Буренку. Вечером ко мне опять приходи, дам пастуху Митьке травку от запоя. А покуда Митька в себя придет, Саввушка за стадом походит.

– Премного благодарен! – Матвей поклонился мельнику до земли. – А ты когда, Саввушка, пасти начнешь?

Савва поглядел на мельника.

– Через пару деньков, – сказал Серафим. – Покажу тебе лес, чтоб не заблудился, и с Богом. Поможешь людям. Теперь самый сенокос, а Митька меньше двух недель не гуляет.

Когда Матвей ушел, Серафим сказал Саввушке:

– Походишь по лесам да по лугам – скорее сила вернется. Для нашего дела тоже хорошо. Чтоб травы редкие открылись, каждый день в лесу нужно быть. Нужно, чтоб лес принял тебя… А теперь пошли для Митьки-пастуха травку поищем. Есть такая травка рахель. Толстая, мохнатая. Растолочь ее сушеную с муравьями – для мора сверчков и тараканов годится и от запоя лучшее средство.

Наголодался в тот день Савва, на закате только сыскалась трава рахель. Вернулись на мельницу, а Матвей уже поджидает. В ножки Серафиму кинулся:

– Спасибо, благодетель! Буренка сама в катух пришла!

4

Рыбу ловить – охотка, а коров пасти – дело. Саввушка на ходу спал, собирая коров в стадо. В первый день в лес погнать не решился, погнал вдоль речки. День выдался жаркий, налетели слепни да овода. До упаду набегался за коровами.

Рассказал Серафиму, тот посмеивается:

– Видел, как ты пятками сверкал.

Отварил ведро шиповника.

– Побрызгай, – говорит, – на коров. Да и на себя. Не тронет овод.

И верно, другой день спокойнее прошел, а вечером новая беда. Прибежал мужик Родион с колом пастуха нового бить: у коровы молоко пропало.

Савва уже спать лег, вышел на крик, стоит зевает, ничего понять не может.

– Убью! – завопил Родион и колом замахнулся, а тут из мельницы Серафим вышел.

Глянул Родиону в глаза, тот выронил кол, сел на землю задом, будто за ноги его дернули.

– Из-за тебя, паршивый мужик, крышу новую пришлось перекрывать, – говорил Серафим, приближаясь. – Чего прибежал? Корова не доит?

– Твой выкормыш сглазил.

– Если ты еще раз прибежишь ко мне – утоплю! – тихо сказал Серафим. – Вот сейчас и утоплю. Вот она, водичка-то.

Родион вскочил с земли, запрыгал, скинул порты, побежал спасаться.

– Стой! – приказал Серафим.

Родион очнулся, увидел свой срам – натянул порты.

– Слышишь, прибежишь еще раз – утоплю! – пообещал скандальному мужику Серафим.

– Как не слышать! – повздыхал Родион. – С коровой-то что делать?

– Процеди молоко сквозь обручальное кольцо. Понял?

– Как не понять!

– А за мою доброту к тебе да за лечение коровы принесешь колобок масла.

– Как не принесть! – обрадовался Родион и пошел себе, оглядываясь через плечо на мельницу, щупая штаны: на месте ли? Чертов колдун и без порток всей деревне на потеху пустит.

5

– Любаша! – позвал он шепотом, чтобы не испугать.

– Спи, мой хороший! Спи! – Любаша, не просыпаясь, нашла и толкнула зыбку. – Спи, сынок! Скоро папа приедет.

– Да уж приехал! – прошептал Андрей, прикасаясь губами к губам жены.

Она открыла глаза.

– Андрюша! – И заснула крепким сном, как провалилась, а в другую минуту проснулась и обвила мужа рунами, и гладила его, и смеялась, и тонула в слезах. – Господи! Да у тебя ворот от слез моих мокрый. Рубаху надо сменить.

Но Андрей не пустил.

– Молодец! Не пускай меня! Никогда не пускай от себя! – говорила она, себя не помня.

6

– А пошли-ка, зятек, сома ловить! Ради твоего приезда устраиваю пир на весь мир. У нас огромадный сом в реке живет, гусей лопает почем зря. Глядишь, купальщика какого утянет. Всех своих мужиков согнал я на реку, и теперь сом в заводи на мелководье за тремя сетями. В реку не уйдет. Сами будем с ним воевать.

Андрей загорелся сома изловить. В детстве пескарей да гольцов ловил. Поймал один раз леща, так до сих пор помнит: в полруки был лещ, а всей той руке семь или восемь лет.

Загонщики стояли вокруг заводи, поглядывали на солнце, трогали ладонями траву, вздыхали. Самый сенокос, а у барина каприз вскочил.