Тишина

Он помолился о том, чтобы ему был дан какой-нибудь знак. Никакого знака ему дано не было. Может быть, когда хочешь связаться с Всевышней, то получается как с мобильными телефонами. Не всегда есть связь.

Он ухватился за прутья ограды. И прыгнул. Как гиббон.

6

Ему не встретилось ни одного препятствия. Та дверь, за ручку которой он взялся, была не заперта, а коридор за ней был освещен. Он прошел мимо огромной кухни с профессиональным оборудованием. Мимо тихого лифта, спавшего в стеклянной шахте. Под потолком на токоведущих шинах висели модульные светильники, но они были выключены — помещение освещалось свечами, стоящими в нишах на расстоянии нескольких метров друг от друга.

В конце коридора темнела дверь. Он отворил ее, не постучав.

Это оказалась комната, находящаяся в торце здания. За письменным столом, перед темными окнами, сидела старшая медсестра — только что из операционной, все еще в синем фартуке и в белом колпаке.

— Я как раз читаю ваши бумаги, — сказала она. — Вам дадут, по меньшей мере, три года. Как ни крути. Вы не то чтобы сели между двух стульев. Вы сели прямо в пропасть.

Тональность ее была си-минор.

Бах выбрал си-минор для своей знаменитой мессы. Бетховен тоже использовал си-минор. В последней части «Missa Solemnis».[36] Однажды он написал, что всякий раз, когда ему случалось сталкиваться с Гёте, он слышал его в ре-мажоре — параллельной тональности. Си-минор — он глубокий. Драматичный, интравертный, одухотворенный. Синеватый, граничащий с черным. Сидящая перед ним женщина была темно-синей. И не только из-за одежды — все ее существо было темно-синим. Это был цвет морской воды в глубоком месте. Он никогда прежде с ней не встречался.

— Испания никогда не станет Европой, — заявила она. — Европа заканчивается в Пиренеях. Испания — это Ближний Восток. Налоговое законодательство опирается на Пятую книгу Моисея. В общей сложности пять миллионов песет — это грубое уклонение от уплаты налогов, за это полагается два года. А если к этому прибавить закрытие ваших оффшорных счетов в Гибралтаре? Наши юристы считают, что о вас уже сейчас должны были заявить в полицию и что вас уже вызвали на предварительное слушание дела в суд Торремолиноса.

— Где я нахожусь? — спросил он.

— В Приюте Рабий. В женском монастыре. Мы — Орден молящихся сестер. Главный монастырь находится в Аудебо. Материнский монастырь — в Александрии.

Каспер был уверен, что монахини должны обитать на юге Европы. От кирхи Марии в Мюнхене и варьете в городе Плен — и далее на юг. Там, где религия похожа на цирк. Просторные приделы, разодетая публика, ладан, ярко освещенная сцена, шпрехшталмейстер в белом с золотом, каждый вечер — аншлаг. А датская Церковь ютится где-то на задворках.

Она заговорила с ним так, как будто услышала его мысли.

— В Дании существует от сорока до пятидесяти женских монашеских орденов. Орден цистерцианок — в замке Соструп. Монастыри ордена Клариссы в Рандерсе и Оденсе. Орден бенедиктинок, сестер святой Лиобы, — во Фредериксберге и Ордрупе. Кармелитский монастырь в Хиллерёде. Община блаженств в Брёндерслеве и в Орхусе. Младшие сестры Иисуса в монастыре Эм. И на улице Вестерброгаде. Сестры Фоколер на островах Мён и Лангеланд. Харизматки на Борнхольме и в Орхусе. Миссионерки любви на Нёрребро. Сестры Драгоценной Крови Христовой в Биркерёде. Говорят, что Господь Бог сам не знает счета монашеским объединениям. Три монастыря Восточной церкви в Росте-де, Гислинге и Бломмерслюсте. Восточная церковь существует в Дании с 1866 года. С тех пор как Дагмара, дочь Кристиана IX, вышла замуж за великого князя, ас 1881 года — российского императора Александра Ш. Церковь Александра Невского на улице Бредгаде именно тогда и была построена.

— И все они, — поинтересовался он, — эксперты в испанском уголовном праве?

— На Коста-дель-Соль у нас шесть монастырей. Детские больницы. Консультации для нелегальных иммигрантов из Марокко. У нас есть свои юристы в администрации Торремолиноса. Мы сотрудничаем с Католической церковью. С патриархатом в Париже.

Ей было, должно быть, под семьдесят, но в ее облике сохранились и прежние отрезки ее жизни. Сквозь худобу и резкие морщины проглядывала живость более молодой женщины. В движениях — импульсивность ребенка.

— Дети, — спросил он, — что в них такого особенного? И в девочке, КлареМарии?

— А что отметили вы, — спросила она, — когда сидели напротив нее?

— В ней есть тишина. И в других детях тоже. В какие-то моменты их звучание полностью пропадает. Так не бывает ни у одного нормального ребенка. Ни у одного нормального человека.

Она встала и начала расхаживать взад и вперед. Он не мог уловить ее звучание, оно было недоступно, ему не хватало акустического «пароля».

— Я крестила почти тысячу детей, — сказала она. — А что, если некоторые дети рождаются с талантом приближаться к Богу быстрее, чем другие?

Он молчал.

— А вдруг КлараМария такой ребенок? — предположила она. — И может быть, еще кто-нибудь из этих детей.