Тишина

– Лучше скажите, как вы там сдали свои горные машины? Всякие свои штреки, копры? Наверно, было бормотание, а не ответ?

– Крупно плавал, но потом прибило к берегу. Сдал. Не будем касаться грустных воспоминаний.

– Теперь, конечно, на практику?

– Ох, придется, Ася.

– А я так похудела за экзамены, даже тапочки сваливаются. Чертовски трудный был первый курс. В медицинском вообще трудно учиться. Впрочем, это не жалобы, а факт. Я довольна.

И Ася набрала в рот воды из стакана, надув щеки, брызнула на белье, спросила, словно вспомнив сейчас:

– Вы, кажется, хотели удирать из института?

– Была чудовищная попытка, Ася.

– "Попытка"! Вы просто патологический тип, - сказала Ася с осуждением и блеснула на Константина глазами. - Сами не знаете, чего хотите! Ну чего вы хотите вообще?

– Ася, есть вещи, которые долго объяснять. Просто у меня сохранились животные признаки. Иногда сам себя не понимаю. Потом - я ведь чуточку старше вас.

– Не козыряйте старостью. Как можно не понимать себя? Просто не Костя, а Гамлет, принц датский!

– Ася!

– Тише, не кричите, как в гараже, папа спит! Будете кричать тут, я вас прогоню немедленно.

Он увидел на спинке стула пижаму Николая Григорьевича и понял - его нет дома, она обманывала.

– Ася, я шепотом…

– Ну?

– Ася…

– Я знаю, что я Ася. Уже девятнадцать лет знаю. Ну что вы, честное слово! - Она настороженно посмотрела на него.

– Ася… Я… буду брызгать вам… водой. Клянусь, сумею, вы будете довольны. Вот через неделю уеду на практику, и такого усердного дурака не найдете, который будет вам брызгать водой. Я сделаю это талантливо.

Константин с дурашливой и умоляющей гримасой потянулся к стакану, но тотчас Ася, проворно повернувшись к нему, выхватила стакан, гладкое стекло скользнуло в ее пальцах, и Константин торопливым движением подхватил стакан на лету, расплескивая воду на ее сарафанчик. От неожиданности Ася ахнула, поспешно двумя руками отряхивая намокший подол, взглянула быстро - чернота глаз будто от головы до ног уничтожающе перечеркнула Константина.

– Терпеть не могу, когда мужчина лезет в женские дела! Ну что с вами делать? Облили меня талантливо, вот что! Уходите сейчас же, вы мне не нужны со своей помощью!

Она наклонилась, сдвинув колени, начала выжимать намокший подол, лицо стало сердитым; когда она наклонилась, Константин увидел трогательную нежную округлость ее груди в разрезе сарафанчика и сейчас же отвел глаза, растерянный, боясь, как бы она не перехватила его случайный взгляд, боясь ее стыда и гнева. Ему хотелось поцеловать ее в худенькую склоненную шею.

– Ася, я сейчас на кухню… я сейчас воды… - пробормотал Константин, с неуклюжей осторожностью поставил стакан на стол и, не решаясь оглянуться на нее, почему-то на цыпочках подошел к раскрытому окну. В черноте двора сопело, хлюпало, шелестело, точно ломали веточки на кустах: сквозь световой конус сыпались капли дождя, свежего, неожиданного, летнего.

– Ася, я сейчас… - повторил он виновато. - Я сейчас…

И высунул голову, подставил ее быстрым теплым струям, покрутил головой в этой льющейся сверху влаге, снова сдавленно говоря туда, в дождь, будто убеждая, казня себя:

– Мне на кухню… мне на кухню… О болван!

– Что вы там делаете? - крикнул Асин голос за его спиной. - Купаетесь? Тогда идите в ванную! - И она несдержанно засмеялась. - У вас такой вид, будто вас из бочки с водой вынули! Возьмите мой зонтик!

Он, чувствуя на своем лице глупую улыбку, сказал:

– Ваш зонтик, Ася, нужен мне как рыбе галоши. Просто мне хочется набить себе физиономию, глупую, развратную физиономию. Не смейтесь, я себя знаю! Великолепно знаю!

– Что, что? - шепотом спросила Ася и, покраснев, машинально провела руками по влажному сарафану. - Что вы так смотрите? Вы совершенно мне гладить не дайте. Вы что это сказали?

И она, вроде рассерженная его словами и тем, что он мешал ей, задернула на окне половину занавески, уже заявила полуснисходительно:

– Когда вы начинаете говорить, всегда что-нибудь ужасное ляпнете.

– Ася, я сам знаю, что я не ангел, но вы обо мне думаете очень уж плохо, - глухо сказал Константин. - Вы почему-то все, что угодно, можете мне говорить. А я ведь не мумия.

– Лжете, в глаза лжете! Вы сами какую-то глупость сказали!

Из темноты окна наносило плеск дождя, стук капель о подоконник, брызги летели на худенькие плечи Аси, они были неподвижны, она смотрела, замерев (так показалось ему), только покусывала нижнюю губу, - и вновь его охватило желание поцеловать ее в подбородок, в тонкую обнаженную шею.

И, боясь этого, боясь себя и ее, он сделал веселое выражение, по-дурацки бодро, так показалось ему, выговорил:

– Я ухожу, Ася.

– Уходите! - сказала она. - Буду рада!