Тишина (ЛП)

— У меня никогда раньше такого не было. Я никогда не чувствовала себя дома до этого момента — прямо здесь, с тобой.

— Для меня это тоже впервые, дорогая, но я бы не хотел этого ни с кем, кроме тебя.

Его губы прижимаются к моим, захватывая меня в требовательном поцелуе, в то время как мои руки запутываются в его волосах. Я ощущаю вкус его счастья, когда он погружает свой язык в мой рот и скользит им по-моему. Это чуждое чувство, которое клубится внутри меня, овладевает мной, и смех вырывается наружу. Однако он не перестает осыпать меня поцелуями, и это всего лишь вопрос секунд, когда он тоже начинает смеяться.

— Что тут смешного? — бормочет он мне в губы.

Я отстраняюсь и смотрю на него снизу-вверх.

— Я просто счастлива.

Деклан возвращается к машине и открывает дверцу внедорожника, чтобы забрать наш багаж, и пока он это делает, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на большой многоярусный фонтан.

– Деклан, смотри! Пораженная цветением, я подхожу к огромному фонтану и вдыхаю землистый аромат.

— Они всегда цвели там, — говорит он мне, когда я с удивлением смотрю на все эти цветы лотоса.

Белый смешивался со всеми оттенками розового, и каждый из них был безупречен, несмотря на мутную воду, из которой они поднимались. Они светятся, когда греются на солнце.

— Они такие красивые.

— Иди сюда, — говорит он. — Я хочу показать тебе часть дома, которую ты никогда не видела.

Мы входим в двойные двери, и он оставляет наш багаж в фойе, берет меня за руку и ведет вверх по лестнице на третий этаж, в свой кабинет.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, когда он проводит рукой по стене.

Когда он перестает двигаться, то бросает взгляд на меня и с улыбкой толкает стену.

— Ты что, издеваешься надо мной? — Я удивленно смеюсь, когда выясняется, что часть стены представляет собой скрытую подпружиненную перегородку, которая ведет к секретной винтовой лестнице.

— Давай.

Я следую за ним вверх по узкой лестнице, и когда мы добираемся до верха, он открывает еще одну дверь. Мои глаза расширяются от изумления, когда я выхожу на крышу, откуда открывается панорамный вид на весь Галашилс. Деклан протягивает ко мне руку, зная мой страх высоты, и подводит меня к краю стены.

— Ты видишь ту реку? — спрашивает он, указывая.

— Да.

— Это река Твид. Он отделяет Галашилс от Эбботтсфорда. А ты видишь вон то поместье, похожее на замок?

— Да.

— Это дом сэра Вальтера Скотта.

— Поэт? — спросила я.

— Да.

— Это не дом, — замечаю я, глядя на величественное поместье, расположившееся внизу, с того места, где поместье Деклана расположено высоко на этом холме. — Это же дворец! — воскликнул я.

Он усмехается.

— Теперь это музей. Там также есть необычный ресторан, который известен своими песочными пирогами.

Мы проходим по краю крыши, и я смотрю вниз, на раскинувшуюся внизу территорию, восхищаясь всеми яркими цветами, которые оживают с потеплением погоды. Последние пару месяцев весны сотворили чудеса, обнажив еще больше галечных ручьев, которые стекают с различных холмов. Здесь слишком много цветов, чтобы их можно было сосчитать, а также несколько каменных скамеек — некоторые из них стоят под деревьями, а некоторые на открытом воздухе. Отсюда, сверху, я могу видеть заросшие травой дорожки, которые ведут из одного уголка сада в другой и в следующий за ним. Какая—то часть меня чувствует, что я обманываю себя, отказываясь от жажды странствий и исследований, но я теряюсь в лабиринте там, внизу.

Моя собственная Страна чудес.

— Это потрясающе, не так ли?

— Это захватывает дух, — говорю я, а затем поворачиваюсь к нему лицом, прижимаясь к нему всем телом и обвивая руками его талию.

— Я никогда не думала, что что—то подобное может существовать в этом мире.

— Я чувствую то же самое, когда смотрю на тебя.

Мы стоим здесь, на крыше нашего собственного личного замка и обнимаем друг друга. Деклан прижимает мою голову к своей груди, покрывая меня поцелуями. Мы обнимаемся это все, что нам нужно делать в этот момент столь необходимого покоя и, наконец, я могу дышать. Тяжесть мировых невзгод становится все менее и менее удушающей по мере того, как я продолжаю двигаться по пути, который предлагает мне Деклан. Конечно, часть меня все еще болит за моего отца и за моего брата, но это печаль, с которой мне придется бороться всю оставшуюся жизнь. Просто нет лекарства от разбитого сердца, которое превосходило бы непостижимую агонию. Некоторые раны настолько глубоки, что нет никакой возможности их залечить. Но здесь, с Декланом, я надеюсь, что однажды боль станет более терпимой.

— Я думал кое о чем по дороге сюда на самолете, — говорит Деклан, нарушая молчание между нами. — Нам нужно сходить в «Водяную лилию».

Я улыбаюсь, когда думаю об Айле. Остаться с ней, когда я была на самом дне, думая, что Деклан погиб от рук Пика, было, вероятно, лучшим местом, где я могла оказаться. У нас было так много замечательных бесед, и теперь я понимаю, что так много знаю о его бабушке, хотя он никогда по—настоящему с ней не разговаривал.

— У Айлы прекрасное сердце, — говорю я ему. — Я скучаю по ней.