Тишина в Хановер-клоуз

Кухарка — женщина с узкими плечами, широкими бедрами и лицом, похожим на деревенский каравай, — подняла голову от теста, которое она раскатывала, и окинула Эмили взглядом, в котором читалось сочувствие.

— Проходи, девочка, поставь сундучок в угол. Не на проходе! Не хватало, чтобы кто-нибудь споткнулся. Если останешься, тебе помогут отнести его наверх. Как тебя зовут? Да не стой ты столбом! Язык у тебя есть? — Она отряхнула руки от муки, перевернула тесто на разделочной доске и снова принялась раскатывать его скалкой — и все это не отрывая взгляда от Эмили.

— Амелия Гибсон, мэм, — промямлила Эмили, не зная, какую степень почтения должна выказывать кухарке камеристка хозяйки.

— Некоторые обращаются к горничным по фамилии, — заметила кухарка, — но в этом доме так не принято. Да и молода ты еще для этого. Я миссис Мелроуз, кухарка. А это Прим, прислуга из буфетной, что тебя впустила, и Мэри, моя помощница. — Она ткнула испачканным в муке пальцем в сторону девушки в форменном платье и домашнем чепце, взбивавшей яйца в миске. — С остальными познакомишься потом, когда захочешь. Садись сюда, за стол, и Мэри нальет тебе чаю, а мы передадим хозяйке, что ты пришла. За работу, Прим. Нечего тут прохлаждаться! Альберт! — громко позвала она. — Где этот мальчишка? Альберт!

Через секунду в кухне появился большеглазый подросток лет пятнадцати; непослушный вихор у него на лбу загибался назад, придавая мальчику сходство с попугаем какаду.

— Да, миссис Мелроуз? — поспешно сглотнув, спросил он. Мальчишка явно что-то ел тайком.

Кухарка презрительно фыркнула.

— Иди наверх и скажи мистеру Реддичу, что на место Далси пришла новая девушка. Поторапливайся. И если я еще раз увижу, что ты ешь пирожные, то возьму метлу, можешь не сомневаться!

— Да, миссис Мелроуз, — ответил он и мгновенно исчез.

Эмили взяла чашку чая и отхлебнула, но тут на нее напала икота. Мэри смеялась над ней, не обращая внимания на осуждающий взгляд кухарки. Эмили пробовала задерживать дыхание, и в конце концов ей удалось побороть икоту — как раз вовремя, потому что в кухне появилась аккуратно одетая хорошенькая горничная с сообщением, что миссис Йорк ждет ее в будуаре. Эмили пошла за ней — по коридору, мимо кладовой дворецкого, через обитую зеленым сукном дверь в хозяйскую часть дома, — мысленно повторяя, что она должна говорить и как себя вести. Смотреть открыто, но скромно, говорить только если к тебе обращаются, не перебивать, не противоречить, не высказывать своего мнения. Никто не желает знать, что думает камеристка, — это сочтут дерзостью. Никогда не просить сделать что-то вместо себя; со всем нужно справляться самой. Называть дворецкого «сэр» или по фамилии. К экономке и кухарке обращаться по фамилии. И не забывать об акценте! Всегда быть в распоряжении хозяйки, днем и ночью. Никаких головных болей и расстройств желудка — ты здесь на работе, и уважительной может быть только серьезная болезнь. Плохое настроение — это для леди, а не для слуг.

Горничная, которую звали Нора, постучала в дверь, распахнула ее и объявила:

— К вам девушка, мэм, насчет места камеристки мисс Вероники.

В будуаре преобладали два цвета, слоновой кости и розовый с вкраплениями красного — очень женственная комната. Впрочем, времени, чтобы оценить стиль и качество, у Эмили не было.

Миссис Лоретта Йорк сидела в кресле. Это была маленькая женщина со слегка располневшими плечами и талией на дюйм или два толще, чем ей хотелось бы, но в целом сохранившая красоту, которой, несомненно, отличалась в молодости. Эмили сразу поняла, что за нежной белой кожей женщины скрывается стальной характер; аромат духов, кружевные платки и густые мягкие волосы не могли скрыть твердого взгляда.

— Мэм. — Эмили присела в неглубоком реверансе.

— Откуда вы родом, Амелия? — спросила Лоретта.

Эмили уже решила, что безопаснее всего взять биографию собственной камеристки — это позволит избежать противоречий.

— Из Кингз-Лэнгли, мэм, в Хартфордшире.

— Понятно. А чем занимается ваш отец?

— Он бондарь, мэм. Делает бочки и все такое. Моя мать работала дояркой у лорда Эшворда, старого джентльмена, до того как он ушел из жизни. — Эмили знала, что не следует употреблять слово «умер», слишком грубое, чтобы слуги использовали его для таких деликатных обстоятельств. О смерти говорить не принято.

— И вы служили у леди Эшворд и леди Камминг-Гульд. Рекомендации принесли?

— Да, мэм.

Негнущимися от волнения пальцами Эмили достала их из сумочки и передала хозяйке. Лоретта прочла их, снова сложила и вернула соискательнице. Оба письма были написаны на гербовой бумаге — Эмили за этим проследила.

— Вполне приемлемо, — заключила Лоретта. — А почему вы оставили службу у леди Эшворд?

Ответ Эмили обдумала заранее.