Титан

…Однажды поздно вечером Юлий III послал Вазари за рисунком к Микельаньоло, который работал тогда над разбитой им впоследствии мраморной группой «Пьета«…Микельаньоло оторвался от работы, взял в руку светильник… послал Урбино наверх за рисунком… и в это время Вазари бросил взгляд на ногу Христа, которую по-новому переделывал Микельаньоло. Но, не желая, чтобы Вазари видел его работу, он выпустил светильник из рук, и все погрузилось в темноту. Тогда он велел Урбино принести свет и, выйдя из-за перегородки, сказал: так стар, что смерть часто хватает меня за плащ и зовет с собой; настанет день, и я упаду, как этот светильник, и погаснет свет жизни».

…Глубокий старик, он пережил на 45 лет своего старшего современника Леонардо и на 44 года младшего собрата Рафаэля. Один за другим умирали его близкие, его друзья, его сверстники, а он продолжал жить. Продолжал жить в мире, который радикально изменил свое лицо и который с каждым годом становился ему все более далеким и чуждым. Эпоха Возрождения безвозвратно ушла в прошлое. Наступили новые времена, к власти пришли совсем новые люди, по своему образу мышления глубоко враждебные светской культуре Возрождения… Перешедшая в контрнаступление католическая церковь выдвинула людей нового склада — кичившихся своей принципиальностью фанатиков, холодных и безжалостных, требовавших слепой веры в авторитеты и абсолютного повиновения церковным властям.

Живя в переломную эпоху, Микеланджело мог наблюдать на каждом шагу процесс перерождения скромного ренессансного мастера в самодовольного придворного художника, быстро усваивавшего патрицианские замашки и привычки… В той или иной мере в него оказались вовлеченными все художники, кроме одного. Кроме Микеланджело. Убежденный республиканец, он не хотел жертвовать демократическими идеалами своих молодых лет. В годы самой черной политической реакции Микеланджело оставался «совестью Италии», и никогда эти гражданские чувства в нем не угасали.

В. Лазарев

…Единственной темой, которая волновала творческую мысль Микеланджело-скульптора на последнем этапе его деятельности, была тема «Положения во гроб» — тема гибели героя, тема смерти и ее преодоления силой человеческого духа.

Одним из высших достижений в области статуарной группы как самого Микеланджело, так и всей европейской скульптуры можно считать «Положение во гроб» во флорентийском соборе. Именно в этом произведении Микеланджело проявляется с наибольшей яркостью его стремление к максимальному пластическому единству группы, но на почве глубокой духовной выразительности. При всем пластическом богатстве и многотонности группа замкнута в суровые, компактные граниты каменной глыбы; все движения фигур объединены стремлением охватить, поддержать бессильное тело Христа; сбившийся клубок тел выражает безвыходное отчаяние, крушение всех надежд.

Вместе с тем для того, чтобы достигнуть наивысшей пластической концентрации и связанной с ней глубины трагической экспрессии, Микеланджело применяет ряд новых, не знакомых предшествующему искусству приемов. Один из них — умолчание: в осуществленной Микеланджело композиции нет места ни для ног Марии, ни для левой ноги Христа — тем убедительнее кажется нам бессилие тела Христа, тем выразительнее звучит «монолог» его левой ноги. А для того чтобы еще сильнее выдвинуть этот главный мотив, основной стержень группы, Микеланджело применяет другой прием: он несколько искажает реальные масштабы и пропорции фигур, увеличивая их от краев к центру и снизу вверх.

Б. Виппер

Тонкое, ломкое тело Христа, необычайно вытянутое по своим пропорциям, имеет в себе много готического и совершенно непохоже на излюбленный мастером канон. С замечательным искусством воплощена в нем идея жертвенности. Тело бессильно сползает вниз, и все попытки удержать его кажутся безнадежными.

Здесь мотив «Умирающего раба» получает свое дальнейшее развитие, но уже на основе совсем иного понимания человеческого образа. В окружающих Христа фигурах художник передал разные оттенки отчаяния и скорби. Особенно выразительна Мария, прижавшаяся щекой к бессильно поникшей голове Христа. Ее глаза закрыты, в последний раз прощается она со своим сыном. Полон подлинного трагизма также образ Иосифа Аримафейского — идеальный автопортрет художника.

В. Лазарев