Титан

Помимо прочего богатства, лорд Саксмундхэм имел впечатляющий особняк в Белгравии, замок XVI века в Шотландии и, наконец, то, что считалось настоящей жемчужиной: поместье XVIII века, расположенное в Чилтерн-хиллз и названное Тракс-холлом. У Тракс-холла была интересная история. Первоначально это было аббатство, сожженное и разграбленное Генрихом Восьмым. Потом король подарил его одному из самых своих преданных военачальников полковнику сэру Мэривейлу Траксу. Вместе с восемьюстами акров. Сэр Мэривейл был хорошим солдатом, но подхватил сифилис — хоть в семье это и отрицали, — предаваясь зоофилии. Умер полковник буйно помешанным. Собственность перешла по наследству к племяннику Мэривейла, однако ни сам он, ни его потомки не проявляли никакого интереса к развалинам свыше двух сотен лет.

В 70-х годах XVIII века генерал сэр Адриан Тракс, сколотивший огромное состояние в Индии, решил, что пришло время потрясти мир своим богатством. Преклоняясь перед французским стилем, он выписал себе из Парижа архитектора, который и отстроил на фундаменте бывшего аббатства величественный 80-комнатный дворец. Каменные стены и изящные фронтоны нового дома выглядели более французскими, нежели английскими, но красота дворца, фасад, отражавшийся в стодвадцатифутовом бассейне с шестидесятифутовым фонтаном, заставили замолчать критиков-франкофобов того времени.

Сэр Адриан имел дочь Эриэл, которая вышла замуж за Роберта Фаркуара, молодого и предприимчивого охотника за богатством. Роберт и основал процветающий банк Саксмундхэмов, названный в честь его родного города в графстве Суффолк. Сэр Адриан умер от подагры, и Роберт, ловко видоизменивший свою фамилию с Фаркуара на Тракс-Фаркуара, унаследовал собственность. Эриэл умерла при родах, и собственность переходила из рук в руки в четырех поколениях семьи, пока не попала к Морису, второму виконту Саксмундхэму и отцу Эдвины.

После того как на вечере по случаю ее помолвки с лордом Роксэйвиджем в июне 1917 года Эдвина выпила слишком много шампанского и обнаженной посреди ночи отправилась купаться в бассейн перед домом, с быстротой молнии распространили слух о том, что она унаследовала «безумие» Траксов. Припомнили не только безумного сэра Мэривейла Тракса, но и других странных представителей этого рода, включая леди Летицию Тракс, которая в 1832 году вообразила себя птицей и прыгнула с крыши Тракс-холла. Эдвина, преклонявшаяся перед историей своей семьи, не обиделась на сравнение ее с предками и даже назвала его «восхитительным».

У нее были мягкие золотисто-каштановые волосы, классический английский цвет лица, большие голубые глаза и профиль, названный одним восторженным поклонником «греческим», хотя на самом деле был типично англосаксонским. Бывая в Тракс-холле, она каждое утро совершала верховые прогулки. Вот и в то субботнее утро 1917 года в девять часов она спешилась перед крыльцом Тракс-холла, кинула поводья груму и легко взбежала по каменным ступеням дома. Войдя в холл, она дружелюбно посмотрела на стоящего там красивого молодого человека в темном костюме.

— Здравствуйте, — сказала она, закрывая за собой массивные двери. — Вы кто?

— Меня зовут Ник Флеминг.

Она заметила у него наручные часы, которые были едва ли не единственным мирным изобретением времен первой мировой.

— Ах да! Папа рассказывал о вас. Боюсь, вы не сможете мне понравиться.

— Отчего же?

— Папа говорит, что вы зарабатываете деньги, продавая правительству оружие, а я считаю, что того, кто наживается на этой ужасной войне, самого нужно пристрелить. И желательно его же собственным оружием.

— Ваш папа сам наживается на этой ужасной войне.

— А я и его не одобряю. Банковское дело — это тоже грязный бизнес. Все эти скучные процентные ставки и ссуды… У вас сегодня выходной?

— Да.

— Не думайте, что я буду вас развлекать. К тому же мне не нравятся американцы. У вас у всех жуткий акцент и патологическая одержимость деньгами. Впрочем, если на это не обращать внимания, вы очень и очень симпатичны.

— Это про вас говорят, что вы сумасшедшая?

— О, что вы! Просто самая настоящая сумасбродка! Это у меня наследственное. Наше семейное древо увешано маньяками.

— Не думаю, что вы сумасшедшая. Вы просто невоспитанны и страдаете идиотским самомнением.

Она улыбнулась:

— Вы абсолютно правы. Я невежда и себялюбка. Страшная! Вы любите кататься верхом?

— Нет. Ненавижу лошадей.

— Сразу видно настоящего мужчину. Что же вам тогда по душе?

— Немного играю в теннис.

— За конюшнями есть корт. Встретимся там через полчаса. Джером, наш лакей, даст вам ракетку.

Она устремилась вверх по лестнице.

— Но через десять минут у меня разговор с вашим папой!

— К черту этого содомита! О, простите, я забыла, что вы американец. Как же, как же — дело превыше всего!

Он нахмурился. Ее это позабавило.

— Я буду на корте через тридцать минут, — сказал он твердо.

Она уловила сердитые нотки в его голосе: «Отлично, — подумала она. — Он меня уже терпеть не может!»

Улыбаясь, она побежала по лестнице.

* * *