Титан

— Погоди. Итак, взлететь с этой штуковины будет довольно легко. Просто падай в дыру в середине и набирай вторую космическую скорость для отрыва. Ну и еще пара-другая фокусов. Но там непременно должна быть какая-то фига, которая, пока двигатель не работает, телескопируется к центру вращения и подбирает корабли-разведчики. А главная машина железно должна быть в ступице. Иначе пришлось бы располагать двигатели по ободу. Я бы сказала — штуки три. А вообще — чем больше, тем лучше.

Тут Сирокко повернулась лицом к камере.

— Пришлите, что у вас там есть насчет водородных реакторов, — сказала она. — Может, тогда мне станет понятнее, где его искать, — если, конечно, у Фемиды вообще что-то такое имеется.

— Придется снять рубашку, вмешался Кельвин.

Потянувшись к кнопкам, Сирокко отключила камеру, но оставила звук. Кельвин взялся стучать ее по спине и прислушиваться к результатам. Габи и Сирокко тем временем продолжили обсуждение картинки. Все шло без особых озарений, пока Габи не завела речь о тросах.

— Насколько я понимаю, они образуют кольцо примерно посередине между ободом и ступицей. И поддерживают верхние края отражательных панелей — примерно как снасти на морском судне.

— А вот эти? — спросила Сирокко, указывая на участок между парой спиц. — Как ты думаешь, зачем они?

— Без понятия. Их шесть, и все лучами расходятся от ступицы к ободу — аккурат в середине между спицами. По пути, кстати, проходят через отражательные панели, если тебе это о чем-нибудь говорит.

Ни о чем не говорит. Но если они тут еще где-то есть — может, не такие, а поменьше, — то хорошо бы и их рассмотреть. Между прочим, в диаметре эти тросы… как по-твоему? Километра три?

— Скорее пять.

Пусть будет пять. Так что, если есть поменьше — толщиной, скажем, всего-навсего с «Укротитель», — мы их можем еще не скоро увидеть. Особенно если они такие же черные, как большая часть Фемиды. Джин собирается порыскать там в своем ОРМе. Мало радости, если он вдруг на такую штуку напорется.

— Попробую запросить компьютер, — пообещала Габи.

Кельвин принялся укладывать свое хозяйство.

— Практически здорова, — подвел он итог. — Как всегда. Вы, ребята, совсем развернуться не даете. Если я не опробую здешний лазарет — пять миллионов баксов, между прочим, — как мне тогда убедить общественность, что эти деньги не вылетели в трубу?

— Ну хочешь, я кому-нибудь руку сломаю? — предложила Сирокко.

— Не-е. Переломы у меня бывали — еще в медицинском институте.

— Ха! Так ты сам ломал или лечил?

Кельвин рассмеялся.

— Аппендицит. Вот что хотелось бы провернуть. А у вас даже аппендиксы не распухают.

— Ты что же, никогда аппендикс не вырезал? И чему только вас теперь в медицинских институтах учат!

— Учат, что если назубок знать теорию, то пальцы сами все сделают. А пачкаться лишний раз ни к чему. Мы же, в конце концов, интеллектуалы. — Он снова рассмеялся, и Сирокко почувствовала, как тонкие стенки ее каюты слегка затряслись.

— Интересно, он когда-нибудь серьезным бывает? — пробурчала Габи.

— Хотите всерьез? — спросил Кельвин. — Вот, пожалуйста. Как насчет косметической хирургии? Вы, наверное, о таком даже не задумывались. Удивляюсь я вам, ребята. У вас под руками один из лучших хирургов во всей округе… Тут ему пришлось дождаться, когда уляжется хохот. — Ну ладно, ладно. Просто: один из лучших хирургов. А вы? Как вы этим пользуетесь? То-то, что никак. Взять, к примеру, коррекцию носа. Дома вы за нее пять-шесть тысяч выложите. А здесь все оплатит страховая компания.

Уперев руки в бока, Сирокко одарила хирурга ледяным взглядом.

— Речь, надеюсь, не о моем носе? Я правильно тебя поняла?

Кельвин выставил перед собой большой палец и, прищурившись, примерил его к командирскому носу.

— Разумеется. Косметическая хирургия весьма разнообразна. И я в совершенстве владею всеми ее видами. Это было мое хобби. Вот взять, к примеру… — Он опустил палец чуть ниже. Но тут Сирокко замахнулась, чтобы дать ему пинка, и доктор едва успел выскочить за дверь.

Усаживаясь обратно на койку, Сирокко уже улыбалась. А Габи с картинкой под мышкой по-прежнему сидела на складной скамеечке у койки.

Сирокко удивленно повела бровью.

— У тебя что-то еще?

Габи отвернулась. Потом открыла рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не сказала — только хлопнула себя по голой ляжке.

— Да нет. Вроде бы ничего. — Стала как будто вставать — но так и не встала.

Сирокко задумчиво на нее посмотрела, затем протянула руку и выключила прослушивание.

— Так легче?

Габи пожала плечами.

— Наверное. Если бы я решилась говорить, то все равно бы тебя об этом попросила. Хотя это, пожалуй, не мое дело.

— Но ты считаешь нужным мне что-то сказать. — Сирокко ждала.

— Да, пожалуй. Знаешь, капитан, твое дело, как здесь командовать. Хочу, чтобы ты поняла — я всегда это помню.

— Давай дальше, не мямли. Я нормально отношусь к критике.

— Ты спишь с Биллом.

Сирокко негромко засмеялась.

— Никогда в жизни с ним не спала. Койка слишком маленькая. Но мысль мне понятна.