Титан

Дуглас Фэрбенкс и Мэри Пикфорд зарабатывали по двадцать тысяч долларов в неделю на каждого. Глория Свенсон получала за тот же срок семь тысяч. Род Норман, хотя еще и не считался достигшим их уровня, обходился Нику в пять тысяч долларов в неделю, а поскольку налоги были невелики, Род чувствовал себя богачом, чем и хвастался постоянно перед друзьями во время попоек. Год назад он купил дом, выстроенный в стиле французского шато и находившийся меньше чем в миле от «Каса энкантада». Шато насчитывал тридцать комнат, включая две круглые, располагавшиеся в двух крайних башнях. Род и Норма использовали круглые комнаты как спальни. Перед домом были теннисный корт и плавательный бассейн, как это и заведено у богатых людей. Род оборудовал в подвале также тренажерный зал, чтобы постоянно поддерживать в форме свое мускулистое тело, которое, как он хорошо знал, добывало ему хлеб насущный. В его распоряжении были туристский автомобиль «гиспано-сюиза» с плетеными бортами, синяя спортивная машина «бугатти» и цвета слоновой кости «изотта-фрасчини». Двадцать семь костюмов, сшитых на заказ, пятьдесят две пары обуви, а свои сорочки, надев только один раз, он отдавал благотворительным организациям, экономя таким образом на прачечной, как он всегда шутил. Обо всем этом, затаив дыхание, рассказывали кино-журналы. Эта информация подавалась как необычайно важная для жизни страны, и фэны носились с ней, словно это была манна небесная. Один фэн-клуб из Таксона прислал Роду письмо, подписанное пятьюдесятью шестью девушками, в котором высказывалась просьба прислать им локон его волос… с лобка.

Норма Норман, которая была на шесть лет старше своего знаменитого мужа и работала высокооплачиваемым костюмером на «Парамаунт пикчерз», была не из тех женщин, которые долго выбирают слова.

— Так ты отделал ее или пока не успел? — спросила она, спустившись в его тренировочный зал, где он как раз подтягивался на перекладине.

— Кого?

— Эдвину Флеминг, кого же еще? Это в сегодняшней статейке Хэррит Спарроу… Как твоя жена я проявила к этому легкий интерес. Знаешь, если еще хоть один недоносок у нас на «Парамаунте» спросит меня о тебе и о ней, меня вырвет.

Отец Нормы Норман был банкиром из Канзас-сити. Она приехала в Голливуд в 1915 году, чтобы стать актрисой. Лицо и фигура к этому располагали: хрупкое сложение, пять футов восемь дюймов роста, ослепительно белая кожа, черные с блестящим отливом волосы. Но, увы, слишком мало актерского таланта. Она познакомилась с Родом на съемках одного вестерна, где им обоим достались эпизодические роли. Они поженились. Норма оставила съемки, чтобы стать костюмером. Скоро она обнаружила, что в выборе профессии не ошиблась. Пока Род пытался пробиться в различные картины, они жили на ее зарплату. Он отблагодарил ее за это скандальными изменами. Любовь Нормы обратилась в горечь, а горечь в презрение. Она не ушла от него до сих пор только потому, что ей было выгодно оставаться «миссис Норман». Близость их отношений характеризовалась ярче всего их отдельными спальнями, которые располагались в двух башнях в противоположных концах дома.

Род спрыгнул с турника и вытер лицо полотенцем.

— Ну так как? — спросила опять Норма. — Ответишь мне или нет? Мне хочется это узнать, чтобы сделать еще одну запись в книге твоих побед.

На ней был цветастый комбинезон, что выдавало ее претензию на художественный вкус. Черные с отливом волосы держались розовой атласной лентой, которая, как считалось, снимала головную боль.

Род вытер свою бритую грудь и сказал:

— Естественно, у меня ничего с Эдвиной нет.

— Так сразу и поверила.

— Эдвина — леди, впрочем, тебе это слово незнакомо. К примеру, она никогда бы не позволила себе сказать «отделал». Порой мне кажется, что я женился на портовом грузчике.

— Ах ты дерьмо! Я буду рада, когда закончатся съемки этого гнусного фильма! Я имею в виду нашу семейную жизнь. Надоело играть роль бедной жены, которой постоянно изменяют! — Она бросила на него исполненный презрения взгляд и стала подниматься по лестнице. — Если б не твоя внешность, тебя взяли бы разве что в мусорщики!

— Спасибо.

— Не за что, милый!