Титан. Фея. Демон

Сирокко думала, что будет испытывать отвращение, но все вышло по-другому. Она смотрела на свою ладонь, словно на чужую, и чувствовала, как в ней растет какая-то сила. Руки Джина медленно поднялись, и он ухватился за ее предплечье. Сирокко почувствовала, как он насупился. Почти в истерике она вдруг испытала странное побуждение крикнуть: «Исцелись!» А потом Сирокко уже держала в ладони что-то влажное, вертлявое и зловонное. Она бесстрастно оглядела тварь. Та, как и ее рука, была окровавлена. Формой тела тварь напоминала Стукачка, но была непомерно жирная, распухшая, с глазами навыкате, напоминавшими переспелые виноградины.

— Сукин сын, — бормотал Джин. — Сукин сын. Сукин сын.

Сирокко слышала, как Конел отходит в сторонку, слышала, как его рвет. Непонятно как, но она знала, что ей важно смотреть на тварь, которая продолжала биться и хрипеть. Габи подошла, что-то протягивая…

Это оказалась банка из толстого черного стекла. Швырнув туда хрипящую гадину, Сирокко плотно завернула крышку.

И только тогда посмотрела на Джина. Он трогал свой лоб, на котором виднелись кровавые отметины. Кожа висела лохмотьями, но с черепом ничего не сделалось.

— Сукин сын, — повторил он.

— Это вроде Стукачка? — спросила Сирокко. Теперь, когда все закончилось, ей стало дурно.

— Нет, — покачала головой Габи. — Хотя они родственники. Но Стукачок только слушал и докладывал. — Она хлопнула себя по лбу. — Тот, что был у меня в голове, тоже только слушал. — Затем она приподняла черную банку. — А этот — он вроде тех, кого шпионы зовут внедрившимися агентами. Вкопался поглубже и по-всякому там мухлевал. Когда мог, не обнаруживая себя, устраивал всякие каверзы. Вроде изнасилования, саботажа, войны… Вскоре он уже управлял всей жизнью Джина. Джин был у Геи как кукла на ниточках.

— А тогда… на тросе?

Много лет назад, вскоре после крушения «Мастер кольца», у них появились сомнения насчет Джина. Сперва он попытался показать титанидам, как пользоваться новым оружием в войне с ангелами, — грубо нарушив методику Первого контакта и предписания ООН. Но тогда они сочли это простым желанием помочь титанидам.

Затем Сирокко и Габи взяли его с собой на подъем по тросу к ступице. Тогда, во время одной из стоянок, Джин оглушил Габи и оставил ее умирать после того, как изнасиловал. Затем он изнасиловал Сирокко и убил бы их обеих, улыбнись ему удача.

Габи тогда же хотела его кастрировать. Но Сирокко запретила. Она и сейчас об этом не жалела, хотя Джин и строил им бесконечные козни в последующие семьдесят пять лет, а в конце концов стал движущей силой тех событий, что привели к смерти Габи. Зато Сирокко много раз жалела о том, что его не убила.

Впрочем, выяснилось, что убить Джина не так просто. Однажды Габи перерезала ему горло и оставила умирать. Но он выжил.

Тогда он стал для них чем-то вроде Стукачка. Когда Сирокко хотела что-то из Стукачка вытянуть, она его пытала. Точно так же Габи многие годы, встречая Джина, оставляла от него чуть меньше, чем у него было до этого. Отрезала ему ухо, несколько пальцев, одно яйцо. У Джина все отрастало, но, в отличие от Сирокко и Габи, у него оставались шрамы.

— Нет, тогда на тросе — нет, — ответила Габи. — То есть не впрямую. Тогда эта тварь еще им не помыкала. Но она ему всякие пакости нашептывала. Джин был вроде шизофреника. Думаю… у него должна была быть какая-то склонность к изнасилованию, раз тварь его на это подтолкнула. А потом уже стало неважно, что думает сам Джин. В каком-то смысле Джина уже не было. В каком-то смысле он давным-давно умер. — Габи вздохнула и покачала головой. — Знаешь, мне очень стыдно. Потому что, если и есть тут какое-то чудо, оно в том, как он сопротивлялся и сколько. Взять хотя бы то, как он пришел сюда… в единственное место, куда Гея никогда не заглядывает. Она по-прежнему получает донесения от агента, но притворяется, что они приходят откуда-то еще.

— Почему?

— Почему? Потому что она сумасшедшая. Хотя… есть еще причина. Скоро ты ее узнаешь.

Конел уже присоединился к ним, но лицо его все еще было зеленоватого оттенка.

— Что Гея с ним сделала? — с тихой настойчивостью спросил он.

Сирокко думала, Конел спрашивает, что с Джином сделала она. Но он смотрел на Габи, и Габи объяснила ему, что с Джином сделала Гея, когда и к чему это привело. Конел молча все выслушал.

— А Кельвин? — поинтересовалась Сирокко.

— Он тоже свое получил. Но Свистолет узнал и почти сразу убил тварь. Не знаю как. Свистолет не потрудился нам рассказать… и я его за это немного виню. Хотя и знаю, что он не связан человеческими представлениями. — Она развела руками. — Но именно потому, что тварь в голове у Кельвина была убита, он теперь умирает.

— Кто такой Кельвин? — пожелал узнать Конел.

— Помнишь свои комиксы? — спросила Сирокко. — Кельвин — тот, который негр.

— Так он тоже до сих пор жив?

— Да. — Сирокко опять повернулась к Габи. — А Билл?