Титаник. Рождение и гибель

10: 30 пополудни: Идущий в восточном направлении грузовой пароход «Раппаханнок» во время прохода через обширное ледяное поле повредил руль. Капитан парохода Альберт Э. Смит, наблюдая огни «Титаника» на траверзе, связался с ним прожекторным телеграфом и передал азбукой Морзе: «Только что прошел через обширное ледяное поле и миновал несколько айсбергов». Через несколько минут «Титаник» подтвердил: «Сообщение получено, спасибо. Спокойной ночи».

Если бы данные всех этих сообщений нанесли на карту, то стало бы ясным, что предполагаемый курс «Титаника» пересекает огромный ледяной пояс, протяженностью около 75 миль (139 км).

10: 55 пополудни. Остановленный льдом десятью милями севернее курса «Титаника», капитан грузо-пассажирского парохода «Калифорниан» Стенли Лорд попросил своего радиотелеграфиста оповестить об этом окружающие суда. Сирил Эванс вклинился в передачу «Титаника»: «Старик, окружены льдом и остановились…» Раздраженный тем, что его перебивают, «Титаник» отстучал: «Замолчи, заткнись, я занят работой с Кейп-Расс».

Эванс начал свое сообщение неофициально, поэтому Филлипс прервал его без всяких церемоний. Ему следовало начать с приветствия: «Капитан “Калифорниана” – капитану “Титаника”» или передать признак важности «U» (судно находится в опасности). К тому же за день Филлипс передал на мостик ряд радиограмм, из которых ясно следовало, что «Титаник» входит в район, буквально набитый плавающим льдом. Поэтому еще одно подобное сообщение представилось ему малозначительным. У него накопилась масса текущей работы.

Эванс прекратил передачу предупреждения и настроил приемник на передачу, шедшую с «Титаника» на мыс Расс, где располагались маяк и радиостанция страховой компании «Ллойд». Чуть позже он выключил радиоприемник и лег спать, как обычно в 23: 30. Это был долгий день для единственного радиотелеграфиста «Калифорниана»…

Глава VIII. Маневр Мэрдока

Каждый день плавания в 10: 30 утра, кроме воскресенья, капитан Смит, облаченный в парадную форму с медалями, совершал полный обход вместе с представителями различных служб, как этого требовали правила «Уайт Стар». Он заглядывал не только в служебные, но и в пассажирские помещения всех классов, пока не добирался до котельных и машинного отделения, где его сопровождал главный механик. Завершив обход, капитан возвращался на мостик и отдавал указания помощникам о проблемах и замечаниях, обнаруженных им при обходе, а также указания по управлению пароходом.

В воскресенье капитан Смит, освобожденный от обязанности совершать обход корабля, провел религиозную службу, которая началась в ресторанном зале первого класса в 10: 30 и продолжалась сорок пять минут. Это была единственная возможность для пассажиров других классов увидеть роскошные апартаменты владельцев самых дорогих билетов. Капитан Смит вел богослужение не по общему молитвеннику англиканской церкви, а по молитвеннику «Уайт Стар Лайн». Судовой оркестр обеспечивал музыкальное сопровождение. Месса завершилась примерно в 11: 15 дня исполнением прекрасного старого гимна «Oh God, our Help in Ages Past».

В полдень на большой карте Атлантического океана, заключенной в дубовую раму и висевшей на стене в вестибюле трапа первого класса на палубе «A», появился новый флажок с данными о расстоянии, пройденном за истекшие сутки. Во время трансатлантических рейсов пассажиры на сей счет часто держали пари.

«Уайт Стар» имела правило, по которому на ее кораблях каждое воскресенье проводились шлюпочные учения, но это «правило» давно уже стало «исключением». То воскресенье не выбилось из этого ряда – учебную тревогу отменили из-за сильного ветра, хотя он и довольно быстро стих, а если и дул, то только за счет движения самого «Титаника».

Поскольку спасательных шлюпок было меньше, чем пассажиров, учения могли бы принести больше вреда, чем пользы, зародив во многих пассажирах неуверенность за свою судьбу. Английские законы вообще шлюпочных тревог не предусматривали. Штивщик Джордж Кэвелл сообщил на пятый день британского расследования, что он в таких учениях на кораблях «Уайт Стар» никогда не участвовал, кроме единственного раза, когда корабль стоял в нью-йоркской гавани (то есть когда пассажиров не было и ни у кого не возникло бы чувства тревоги).

Судно шло ходко. Винты вращались с частотой 75 оборотов в минуту, скорость составляла 22,5 уз. Пока пассажиры наслаждались безветренным и мирным путешествием, капитан Смит запланировал повышение скорости парохода до максимальной. В воскресенье 14 апреля топились 24 из 29 котлов, и вскоре ожидался пуск в работу остальных. Хотя позднее Брюс Исмей отрицал факт своего приказания о повышении скорости, он, без сомнения, знал о намерениях капитана, поскольку они входили в общий план оценочных испытаний, согласованный еще до начала рейса.