Титаникус

В личных покоях адепта сеньорус было невыносимо жарко. Файст понял, что дрожит. Он как наяву ощущал неторопливый ход ледника истории, творящейся прямо сейчас. Он быстро подстроил свою биологию и взял запаниковавший метаболизм под контроль. Сейчас нужны ясная голова и спокойное сердце.

— Это текст, — сказал он, — в сущности, единым махом разрешает причину Схизмы. Он проливает свет на вопросы, над которыми механикус спорили десять тысячелетий.

— Это если он подлинный, — предупредил Иган.

— Магос, — уверенно ответил Файст, — всё, что мы на данный момент извлекли из секвестированных хранилищ, оказалось на поверку в высшей степени подлинным. Мы проверили данные в боях махин, и ни единый фрагмент не подвёл.

Иган покачал головой.

— Она ошибочна, — сказал он. — Даже не смотря на всё моё желание, чтобы она оказалась достоверной, окончательной, — она ошибочна.

Адепт сеньорус покачал головой:

— Она просто старая, Иган.

Он поднялся на ноги. Файст тут же выступил вперёд, чтобы поддержать старика. Соломан Имануал опёрся на предложенную руку и с признательностью по ней похлопал. Он вздохнул.

— Мы сами навлекли на себя беду, — задумчиво произнёс он. — Мы сами навлекли на себя беду, когда открыли секвестированные хранилища. — Он глянул в сторону Файста: — Я не виню тебя, мальчик. Это было умное предложение, и принёсшее войне неизмеримую пользу. Но то, что я прочёл за несколько последних дней… Иган принёс мне посмотреть несколько настоящих книг. Да, Иган?

Файст глянул на начальника. Иган смутился.

— Я полагал, что они развлекут вас, адепт сеньорус.

— Развлекут меня, он говорит, — рассмеялся Имануал. — Ты принёс их мне потому, что не знал, что с ними делать и кому показать.

— Это правда, магос? — спросил Файст Игана. — Вы выносили материалы прямо из архивов, не дав нам их сначала осмотреть?

Иган открыл рот, затем, не сказав ни слова, пожал плечами.

— Не волнуйся, Файст. Там не было ничего особенно тактически ценного, — сказал адепт сеньорус. — Я их внимательно изучил.

— О чём они были, могу я спросить, сэр? — спросил Файст.

— Другие труды наподобие этого, — ответил Имануал, показывая на проекцию дендритом. — Древние благовесты, горькие истины. Большей частью слишком неудобные, чтобы о них думать.

Он замолк.

— Где они сейчас, сэр? — спросил Файст.

— Я приказал их уничтожить. О, не надо так переживать, Файст. А ты бы с ними что сделал?

Файст моргнул. Ответить было нечего.

Взгляд Имануала стал прищуренным и хитрым.

— В точности так, адепт. Ничего. Молчание. Духи машин, как бы мне хотелось, чтобы я нашёл и эту тоже и стёр её прежде… прежде чем дошло до этого.

— Но, со всем уважением, сэр, — сказал Файст, — эти материалы так важны для понимания нашего места в галактике. Они дают Механикус определённость. Они дают нам доказательство, которое мы столько искали. Их нельзя секвестировать, и нельзя подвергать цензуре или уничтожать.

Имануал снова похлопал Файста по руке:

— Такой упорный, такой молодой. Так стремится отстаивать правду любой ценой. Ты подумал о цене, Файст?

Файст помедлил в нерешительности.

— Могут быть, конечно, последствия, сэр, но…

— Последствия, он говорит. Последствия! — аугмиттеры Соломана Имануала издали чудной электронный хохот. — Мы спорим над Схизмой, дискутируем и строим гипотезы. Некоторые кузницы, такие как наша, верят в одно. Другие частицы нашей великой империи, такие как Инвикта, насколько я знаю, верят в другое. Эти гипотезы, эти противоположные верования допускаются во благо свободы мысли. Но, Файст, мой дорогой адепт Файст, на счастье или на беду, Механикус — неотделимая часть огромного и древнего сообщества. Механикус и Империум так долго росли вместе, что мы стали целиком полагаться друг на друга, и наше единство зиждется на безоговорочном соглашении, что Бог-Император Человечества есть также и Омниссия Механикус. Что, ты думаешь, случится, адепт Файст, если мы объявим это ложью?

Файст открыл рот, затем опять закрыл.

— Империум стар и дряхл, — тихо произнёс Иган, — и со всех сторон окружён алчущими врагами. Подобная правда вобьёт клин в его основание, и он рухнет окончательно. Единство Механикус и Империума будет разрушено.

— И ни один не сможет выжить в одиночку, — прошептал Файст.

— И ни один не сможет выжить в одиночку, — эхом откликнулся Соломан Имануал. — В точности так. Ты понял, Файст. Правда — прекрасная вещь, но она убьёт нас. Не удивительно, что мы секвестировали эти материалы. Они слишком яркие, чтобы смотреть на них невооружённым глазом.

— Прогноз: что нам делать, сэр? — спросил Иган.

— Вычистить эти материалы, Иган.

— Нельзя! — воскликнул Файст.

— Мы должны, адепт, ради нашего выживания, — адепт сеньорус уселся обратно на своё место. — Смотри, Файст. Я делаю зашифрованную копию. Я отправлю её на Марс. Ты прав, это слишком ценно, чтобы стереть. Пойми, Марс секвестирует её. В будущем, возможно, она будет полезной. Но сейчас она слишком опасна для чьих бы то ни было глаз. Кто её видел?

— Файст показал её мне, — сказал Иган.

— Адепт Лунос нашла её первой, — сказал Файст.

— Вы с ней поговорили?

— Нет, сэр.