Титаникус

Его кожа была разбухшей и скукоженной, словно он слишком долго принимал ванну. Обрывки электронных «дредов» тянулись из его головы: одни — обрезанные, другие — туго натянутые, — уходили в недра нависшего сверху корпуса. Из предплечий и позвоночника вырастали другие аугметические имплантанты. Его голова безвольно свисала, и кроме разодранного облегающего комбинезона другой одежды на человеке не было. До Калли дошло, что он висит на проводах и трубках собственных имплантатов. Некоторые из них вышли, другие расползлись, третьи рвали кожу и плоть, медленно расцепляясь под весом тела.

— Он мёртв, — произнёс Фирстин.

Калли потянулась вверх. Встав на цыпочки, она смогла лишь дотронуться до горла человека. Его кожа на ощупь походила на скользкий пластик.

— Нет, он не мёртв, — воскликнула она. — Надо снять его оттуда.

Голла, Рейсс и Иконис поспешили к ней на помощь.

— Ларс, помоги нам! — крикнула Калли. — Давай, придержи его, пока мы будем отцеплять!

Здоровенный рабочий с Бастионов подошёл и взялся за ноги человека, слегка его приподняв.

— Он весь мокрый, — пожаловался он.

— Тут так много кабелей, — сказала Голла. — Мы их просто отсоединим или…

— Стойте! Прекратите!

Робор, прислужник Механикус, протолкался вперёд и уставился на тело с изумлением и тревогой.

— Идиоты! Ничего не отсоединяйте! — воскликнул он.

— Мы же не можем его просто так тут оставить, — сказал Иконис.

— Это принцепс, — пояснил Робор. — Вы, что, не понимаете? Этот человек — принцепс махины!

Калли глянула на него:

— Да я, в общем-то, и сама догадалась. Кем бы он ни был, надо его оттуда снять и положить поудобнее.

— Он всё ещё подключен, — продолжал Робор. — Его амниотическая рака разбилась, но он всё ещё подключен. Отсоединение — крайне сложный ритуал. Принцепс может получить серьёзнейшую травму, если ритуал будет проводиться неправильно.

— Ты знаешь, как это делается? — спросила Калли.

— Конечно, нет! Я самый младший прислужник. Я едва начал модификацию. Я…

— Что ж, — сказала Калли, — я полагаю, что благородный принцепс уже получил гораздо больше, чем серьёзнейшую травму. Отцепляем провода.

Иконис, Рейсс и Голла взялись за дело вместе с Калли. Робор отвернулся и отказался смотреть.

Как только вышел последний из перепутанных кабелей, Вульк и Иконис приняли тело и уложили на землю.

— Кто-нибудь, дайте мне медкомплект, — попросила Голла.

— Эээ, а он вообще-то не дышит, — сказала Рейсс.

Голла попыталась прочистить человеку дыхательные пути. Изо рта у него полилось огромное количество вонючей амниотической жидкости.

— Он, скорее всего, находился в амниотике годами, — пояснил Робор. — Он модифицирован, чтобы дышать жидкостью.

— Он захлёбывается, — сказала Рейсс.

Голла помотала головой:

— Он рождается.

Она сильно надавливала на грудную клетку человека, заставляя амниотическую жидкость выходить у того из лёгких. Жидкости было просто огромное количество. Калли помогала её вытирать и очищать рот человека. Голла ухмыльнулась:

— Обычно хорошего шлепка по заднице хватает.

Она наклонилась, приложилась ртом к губам человека и принялась вдувать воздух тому в лёгкие, периодически прерываясь, чтобы надавить на грудную клетку.

— Давай же, — сказала Калли.

Голла вытерла рот:

— Детки обычно понимают быстрее.

Она попробовала ещё раз. Ещё через пять минут села на корточки и помотала головой:

— Думаю, не получится.

Калли тронула её за руку и показала. Грудная клетка человека едва заметно поднималась и опускалась.

— А я всегда говорила, что я мастер целоваться, Калли-детка, — произнесла Голла.

Они сделали временные носилки из найденных среди обломков палок. Иконис и Робор забрались внутрь останков махины, чтобы поискать других выживших, но выбрались оттуда с мрачными лицами.

— Там пожар был, — сказал Иконис и больше не добавил ни слова.

В последние часы дня они покинули руины Горловины Пласта. Они снова шли на юг. Калли этого не приказывала, но никто ничего другого не предложил. Даже Фирстин шёл вместе со всеми и не жаловался.

Они потеряли многое из снаряжения, но кое-что удалось добыть из останков махины. Продвижение было медленным — мешали носилки, но их несли все по очереди.

Они брели через безымянные вассальные берги и пустые лачужные деревушки. Вечернее небо окрасилось в тёмно-розовый, и видимость упала. Калли уже ощущала в воздухе запах песка: в пустошах Астроблемы поднимался штормовой ветер.

Это означает «звёздная рана».

Она оглянулась вокруг, в надежде увидеть рядом Биндермана, но понимая, что его там не будет.

К тому времени, как они добрались до скопления заброшенных хижин и сараев под названием Торный След, пыль в воздухе стала такой плотной, что пришлось опустить очки и завязать шейными платками лица.

Густые волны розовой пыли катились по земле, словно пенные буруны. Вокруг носились обрывки мусора и пластека; старый знак, возвещающий равнодушному миру о Торном Следе, скрипел на ветру ржавыми креплениями.

Небо над головой стало тревожно-синим, по нему веером разносились огромные, мерцающие перья ржавой пыли.

— Нам нужно укрытие! — крикнул Иконис Калли, прижимая к лицу шейный платок.