Титановый бардак

— Хорошо, Вася вернется, мы про Иркутск подумаем. А как насчет неодима?

— Саша звонил, рудник в Синь… в Восточном Туркестане он уже запустил. Где-то с сентября будем его иметь тонн по десять в месяц… и пока нам его хватит! А то я тебя знаю…

— Ага, десять тонн — значит семь тысяч тонн неодимовой стали. Семьдесят танков… на Читинский завод со скрипом пока хватит, а в Ульяновске пусть из чугуна и котельного железа броневики клепают…

— Ир, кончай зудеть, — снова в разговор встряла Гуля. — Мы уже спасли минимум полмиллиона человек. И ты лично, своими куриными мозгами и кривыми ручками, из жопы растущими, из этого полумиллиона спасла половину, не меньше. Так что взбодрись и шуруй дальше: тебе осталось спасти всего-то миллионов десять.

— А чего я-то?

— А с чьих самолетов врага вкизячивают? А тут вчера еще и венгры воевать с нами начали и румыны…

— Начали, говоришь? — в голосе Ирины прорезался металл. — Ну что же… Ватутин еще не созрел, поэтому прикажу я: венгров в плен не брать! Румынов, кстати, тоже…

Кого и где сегодня ты ласкаешь по ту иль эту стороны Днепра?

Штурмфюрер фон Браухич на фронт попал, можно сказать, случайно. Откровенно говоря, ему там вообще было делать нечего, но Ганс Лэнг, его личный механик, носил звание всего лишь штурмманна, и его на фронте вообще никто не стал бы слушать: ефрейтор, тем более из СА, и для армейского лейтенанта не авторитет. Конечно, и простого штурмфюрера даже капитаны слушать бы не стали, но штурмфюрера фон Браухича… Генрих Коппенберг, отправляя своего личного помощника в далекую Россию, с ухмылкой поинтересовался у Манфреда:

— Интересно, ты там встретишь хоть одного офицера, который про тебя вообще не слышал?

А работа на фронте была исключительно для Ганса: солдаты вермахта взяли в качестве трофеев многие сотни русских грузовиков, и теперь перед автомобилистами встал вопрос чем эти грузовики заправлять. Русские-то на грузовики ставили дизельные моторы, а в вермахте дизельной техники практически не было — как не было и запаса топлива для них. Но хуже всего было то, что используемую в германских дизельных моторах солярку русские машины тоже «не воспринимали»… Ганс, конечно, влез со своим предложением, Манфред его слова передал начальству…

Вообще-то в том, что идея Ганса окажется верной, у Манфреда сомнений не было абсолютно, ведь именно этот парень, выглядевший, как простой деревенский увалень, мог буквально по запаху определить, что нужно добавить в бак чтобы мотор работал на пределе, но не развалился бы на трассе. И именно благодаря Гансу… нет, с некоторой помощью в том числе и Ганса Манфред получил свои самые высокие награды: ведь на самом деле Ганс успел закончить университет и — не скажись его пристрастие к автоспорту — давно бы уже стал доктором химических наук. Но его интересовали лишь моторы… что было, оказывается, не очень хорошо: доктора Лэнга армейские автомобилисты с почтением выслушали бы и без штурмфюрера фон Браухича. Но сама поездка оказалась не очень-то и опасной, Манфред просто поговорил с несколькими высокопоставленными офицерами (и начальник был прав: слушали его, буквально впитывая каждое слово, а под конец попросили сфотографироваться со всеми прибывшими на встречу офицерами). Осталась последняя, очень короткая и совершенно пустяковая поездка: Гансу потребовалось убедиться, что солдаты в частях правильно смешивают керосин с маслом и раствором соды в бензине.

На обратном пути из авточасти Ганс обратил внимание Манфреда на одну очень интерсную деталь:

— А ты заметил, что русские на всех своих машинах, по крайней мере армейских, ставят одинаковые моторы?

— Не обратил, потому что моторы эти если и имеют что-то общее, так это то, что они все дизельные.

— Сразу видно: гонщик, а не механик. В принципе да: на трехтонках у них моторы рядные шестицилиндровые, на полуторках — V-образные «шестерки», а на легких машинах рядные четырехцилиндровые. И V-образные двенадцатицилиндровые на тяжелых тягачах. Но у всех этих моторов абсолютно одинаковые цилиндры, совершенно одинаковые форсунки, поршневая группа идентичная — и одна запчасть годится для ремонта любого мотора. Кроме коленвала и блока цилиндров с картером, конечно. Я там говорил с механиками, они это заметили и деталями с разбитых трофейных машин ремонтируют любые другие трофеи. У нас, конечно, тоже стараются ввести подобную унификацию, но до русских, по крайней мере в части унификации моторов, нам еще очень далеко.

— Я слышал, это потому, что моторы для всех своих грузовиков русские делают вообще на одном заводе, и поэтому у них и машин не очень много. А в Германии только крупных автомобильных фирм восемь, и у каждой моторы делаются не на одном заводе…