Титановый бардак

— Из интересного лишь то, что карабин Сережи Симонова под наш «патрон для школьной винтовки» официально принят на вооружение. Второй экспериментальный я уже перевел на его производство, сейчас делаю пять ротационно-ковочных машин для Ижевска, — хмыкнул Валентин.

— Понятно, с командирским патроном мы попаданскую задачу выполнили, а как начет промежуточной башенки с мотором поперек?

— Саша допинал ребят в Восточном Туркестане, так что Читинский танкоремонтный в сутки делает два Т-50 и еще четыре корпуса отправляет в Нижний Новгород. И Семипалатинский завод полиметаллов теперь выдает в сутки по пятнадцать тонн редких земель, так что с лантановыми и цериевыми сталями у нас уже очень неплохо, даже для Арзамаса их достаточно будет. Это даже если не считать завод в Балее, который Читу лантаном и церием кормит…

— А как насчет неодима?

— А тебе зачем? Неодим же больше для алюминия и титана…

— А я как раз БРДМ с титановым корпусом сделал. Все четыре штуки, а сейчас как раз аргоновую камеру для сварки корпусов в Арзамас перевозят.

— Васенька, а харечка у тебя не треснет? — вежливым голосом поинтересовалась у Василия супруга. — Мне титана на авиацию едва хватает…

— Но сейчас же в Яреге новый титановый завод работать начал, неужели ты с мужем излишками не поделишься?

— Не поделюсь. Танки делаются сугубо из стали! Тем более, что наши новые сплавы уже чуть ли не втрое прочнее той брони, что на КВ и Т-34 идет, а по цене титану настолько уступает…

— Вась, — тихо высказала свое мнение Оля, — если ты машину изначально под титан проектировал, то ты поступил очень плохо. Времени потратил дофига с нулевым выхлопом, а у нас, между прочим, все же война идет.

— Ну… я все же не полный дебил, в Арзамасе завод заточен на стальные «бардаки». А титановые — это я так, в качестве эксперимента сделал. Причем эксперимент вышел удачным: на испытаниях немецкая колотушка броню не пробивает ни в лоб, ни в борт. Я эти «бардаки» командующим фронтов передам, тому же Толбухину например. А то знаю я, как некоторые генералы на передовую рвутся, Гражданскую забыть не могут…

Двадцать второго сентября рано утром Гуля прилетела в Москву и провела «мастер-класс» в «Московском коммунистическом военном госпитале». Ну, сам «мастер-класс» она провела «попутно», узнав, что в госпитале нескольким солдатам требуются операции, в исходе которых военные врачи были, мягко говоря, не уверены — а главной целью ее визита в госпиталь было обучения работы врачей с доставленной туда из Боровичей камерой для гипербарической оксигенации. Такие же уже были в Боровичах и в Минском военном госпитале, и они уже показали высочайшую эффективность в борьбе с гангреной и при тяжелых ранениях, сопровождаемых сильной кровопотерей. Но использовать камеру требовалось с большой осторожностью, да и просто навыки работы с ней вряд ли передаются через формальные документы, так что Гуля решила московским врачам все показать наглядно и на примерах.

А после завершения своей программы она «зацепилась языками» с Николаем Ниловичем:

— Вы, я гляжу, достигли многого в травматической медицине, — заметил пожилой доктор, — я наблюдал за вашими операциями, и у меня сложилось впечатление, что вы подобные уже неоднократно делали. Позвольте поинтересоваться, где вы приобрели свой опыт?

— На войне приобрела, но не на этой. Далее распространяться не буду.

— Понятно… — Николай Нилович о должности внезапной гостьи знал давно. — Тогда позвольте другой вопрос, сугубо практический: врачам у нас в госпитале довольно часто приходится встречаться с пациентами… скажем, не совсем нормальными…

— На войне каждое ранение уникально.

— Не так выразился, и я не про раненых, а про больных. Попадаются командиры, в высоких чинах, не желающие выполнять распоряжения врачей, пытающиеся распоряжаться персоналом, даже оскорбляющие медицинских работников и так далее. У вас в Боровичах госпиталь тоже ведь немаленький, терапевтические и инфекционные больные наверняка к вам попадают, и мне интересно, как вы с подобными… персонажами справляетесь?

— Ну как… если кто дисциплину нарушает, то выводим на задний двор и расстреливаем. Шучу. У нас подобным типам выпендриваться не удается: в госпитале даже санитарки носят звания как минимум сержантов НКГБ, а врачей со званием ниже капитана НКГБ просто нет: по окончании обучения в нашей военно-медицинской академии звание капитана НКГБ присваивается автоматически.

— Да, у вас эта проблема, я вижу, даже возникнуть не может, а вот простые полевые хирурги…

— Я просто раньше о такой проблеме не слышала, но вы правы: надо ее решать, и решать срочно. Разрешите телефоном воспользоваться? Николай Нилович, у вас на ближайшие два часа никаких важных дел не намечено?

— На сегодня нет, я завтра с утра собираюсь вылететь в Полтаву, но, думаю, собраться успею.

— Вот и хорошо, — Гуля набрала номер, что-то пробормотала в трубку, очевидно ожидая соединения с абонентом, и, наконец, дождавшись ответа, поинтересовалась: