Титановый бардак

— Не совсем, это болгарский царь Борис. Он вообще-то царь неплохой, а что примкнул к Гитлеру, так у него и выбора-то особо не было. То есть был вариант с Гитлером повоевать, но очень недолго. А теперь, когда наша армия сможет его прикрыть… он и как человек очень пророссийски настроен, и идеи социализма ему тоже понятны и, я бы сказала, приятны. По крайней мере любые предложения немцев повоевать против СССР он очень ловко отклонил, серьезно рискуя поплатиться в том числе и жизнью. Я уже Слащеву об этом говорила, в институте вопросы сотрудничества с Борисом проработали… есть мнение, что если Толбухин очень быстро введет войска, достаточно войск, на территорию Болгарии вплоть до северной границы, то по крайней мере до лета продуктами нашу армию болгары как-то обеспечат.

— Как-то — это как?

— Хватит, чтобы с голода не помереть, — добавила Ольга, — но мы-то поставки не прекратим. А еще у нас есть товарищ Жуков, Гавриил Васильевич. В Румынии у фрицев авиации практически не осталось, в Болгарии тоже не будет, так что товарищ Жуков все недостающее легко привезет в Констанцу, Варну и даже, пожалуй, в Бургас. В основном, конечно, через Новороссийск и частично через Керчь и Севастополь, но морские перевозки практически утроят наши логистические возможности на южном фронте.

— Звучит красиво. А если болгарский этот Борис на нашу сторону переходить не захочет?

— Тогда Болгария перейдет на нашу сторону без него. И он, кстати, это прекрасно понимает.

— Остается вопрос о том, сколько дополнительных войск понадобится Толбухину…

— Об этом уже думают Слащев и Шапошников, мы Якова Александровича с собой привезли, с подготовленным планом…

— Я гляжу, у вас для всего есть подготовленные планы.

— Далеко не для всего, этот план у Слащева на скорую руку верстали сегодня утром. Но кое-какие планы, мне кажется, стоит обсудить уже сейчас. Не совсем сейчас, а, скажем, через неделю. С товарищами Молотовым, с Лаврентием Павловичем, еще хорошо бы привлечь товарища Ванникова…

— Это насчет того, — добавила Ира, — что делают в институте Хлопина. Доделывают.

— А почему через неделю?

— Нам кое-что еще подготовить надо, — ответила Ольга. — По персоналиям…

Медленно ракета улетает вдаль…

Ранним утром седьмого января началось наступление Красной Армии в Прибалтике. Ну как началось: несколько сотен бомбардировщиков пролетели над территорией Вымиратов и разбомбили все электростанции, заводы и фабрики, казармы и порты. А несколько десятков тысяч стволов артиллерии перемешали с грязью все оборонительные сооружения троебалтов на фронте. Почти на всем фронте, все же Нарву обстреливать не стали. Но ее и без обстрелов взяли уже до обеда, хотя последующая зачистка города продолжалась еще два дня.

Но главным направлением удара на Прибалтийском фронте было наступление на Августов-Сувалки, где РККА сосредоточила только танков чуть больше тысячи штук — так что наступление «получилось»: Августов был немцами оставлен без боя седьмого вечером, в Сувалки были взяты штурмом к обеду восьмого. Оказалось, что БРДМ с автоматической пушкой двадцать три миллиметра и Т-50 с сорокапятимиллиметровым «автоматом» очень неплохо проявляют себя в городских боях. Ну, это если «боеприпасов немеряно» — но оно так и было. Все же в Гродно получилось сделать очень приличные запасы, а возить снаряды даже на сотню километров, имея несколько тысяч грузовиков на пятидесятикилометровом участке фронта, вполне возможно.

Вечером восьмого Борис Михайлович обсуждал с Яковом Александровичем положение в Прибалтике и ближайшие перспективы наступления:

— Откровенно говоря, меня удивляет лишь то, с каким упорством сопротивляются немцы. Ведь они не могут не видеть, что наступающие части имеют подавляющее преимущество…

— Яков Александрович, германец, как вы и сами знаете, противник очень непростой и упорный. А еще многолетняя, как говорит Светлана Юрьевна, промывка мозгов. К тому же они всерьез-то по этим мозгам еще нигде не получали, подавляющее большинство уверено, что это лишь случайное и временное поражение…

— Так-то оно так, однако наши потери, по моему мнению, неоправданно велики.

— Вы там в Боровичах у себя вконец зазнались! Даже по самым пессимистичным докладам наши потери — причем, прошу отметить, в наступлении, и с меньшими, чем у противника, силами — почти впятеро меньше германских.

— Вот я и говорю: неоправданно велики. В Литве мы теряем в двенадцать раз меньше противника, в Эстонии разница в пятнадцать раз, про Латвию я вообще не говорю, а почему? Мы там снарядов не жалеем, а тут…

— Я весьма уважаю ваш опыт и знания, но все же, согласитесь, вы ориентируетесь на победу в битве.

— И что не так?

— А нужно все же думать о победе в войне. Мы действительно сейчас способны весь фронт с германцами с грязью перемешать за день, но тогда на второй, может быть на третий день нам просто будет не из чего стрелять. А ведь мы растягиваем свой фронт против именно германцев, причем на очень важном для них направлении — и они со дня на день подтянут резервы…