Тито Вецио

— Я твой помощник и товарищ с этой минуты, — с энтузиазмом вскричал нумидиец, — и хочу ответить на твою откровенность полным доверием. Ты должен знать, что я не слуга и никогда им не был, я гость и друг Тито Вецио. Я обязан ему жизнью. Я ар, [25]глава племени нумидийцев-гетулов, живущих у самой границы большой африканской пустыни, подданный царя нумидийского, впрочем более номинально, чем в действительности. До начала африканской войны я защищал законного царя Адгербала, у которого впоследствии тщеславный и свирепый деспот Югурта отнял в Цирте и царство и жизнь.

Когда войска Адгербала были рассеяны, я, не желая покориться узурпатору, вернулся к своему племени, стараясь забыть в родных местах о тщеславных и кровожадных злодеяниях Югурты. Увы, Югурта обо мне не забыл. Однажды, когда я, ни о чем не подозревая, сидел со своими женами, детьми и слугами, на нас напали телохранители Югурты. Напрасно мы пытались защищаться, их было гораздо больше, чем нас. Вскоре палатки наши были снесены, слуги убиты, стада мои захвачены, а меня, жен и детей в цепях увели к Югурте в Сутунь.

— Ты что же, сражался против меня и поддерживал этого изнеженного Адгербала? — спросил меня тиран. — Я знаю, ты храбр, мне нужны такие руки, как твои, но я тебе не верю. Знай же, что смерть будет постоянно грозить тебе, а также твоим женам и детям. Они будут немедленно убиты, если ты осмелишься изменить. Понимаешь меня?

Я слишком хорошо знал тирана, чтобы пренебречь его угрозами, а потому обещал слепо повиноваться его воле. Я храбро сражался бок о бок с ним, проливая свою кровь, хотя всей душой ненавидел злодея. Своей доблестью я надеялся спасти жизнь дорогих мне людей, но оказалось, что я все же плохо знаю этого изверга.

Однажды к нам в лагерь явился римский дезертир. Я всегда презирал этих гнусных изменников и за все золото мира не согласился бы приютить кого-нибудь из них в своем доме. Югурта же очень любил перебежчиков, награждал их, часто пользовался их услугами, а иногда давал им очень важные военные поручения. Когда дезертира привели в царскую палатку Югурта велел позвать меня.

— Видишь этого человека, — сказал мне тиран и, не ожидая ответа, добавил. — Ты должен повсюду следовать за ним и если он скажет тебе «убей!», ты обязан немедленно выполнить этот приказ.

Услышав эти слова, я ужаснулся. Злодей делал из меня убийцу и палача. Я даже попытался возразить, но Югурта с демоническим смехом сказал:

— Подумай о своей семье и повинуйся.

Дезертир вышел из палатки. Я последовал за ним. Мы сели на лошадей и отправились в путь. После двухчасовой езды под палящими лучами африканского солнца мы увидели оазис. Ряд холмов отделял его от сыпучих песков, прозрачные струи ручейка орошали зеленый ковер травы, мирт, лавровые и оливковые деревья давали тень, укрывая от жгучих лучей солнца. Дивная красота этого места словно чудом оказавшегося среди безводной пустыни, на некоторое время заставила меня забыть о том, с какой целью я здесь очутился.

Должен тебе сказать, что наше путешествие по пустыне проходило в лунную ночь. Подъехав к оазису, мой спутник показал мне сквозь листву деревьев трибуна римского войска то ли спящего, то ли погруженного в свои мысли. Прекрасный конь, покрытый попоной, пасся близ него. Вооружение было развешено на ветвях дерева. Воин сидел к нам спиной и не мог заметить нашего присутствия, даже если бы бодрствовал.

— Вот, — сказал мне дезертир, указывая на сидевшего, — ты должен его убить.

— Убить его? Но за что?

— Безумный! Или ты хочешь ослушаться Югурту? Неужели ты забыл, что от этого зависит жизнь твоих детей?

— Молчи, не напоминай.

— Слезай же с лошади, бери кинжал и иди. Один удар кинжалом пока он ничего не подозревает — и делу конец. Главное, не медли ни минуты, если он обернется, мы пропали. Иди, мягкосердечный ар. Подумай о женах и детях.

Больше я не колебался. Привязав коня к одному из деревьев, я вынул кинжал и стал приближаться к воину. Я был уже на таком расстоянии, что одним прыжком мог очутиться возле сидевшего и вонзить кинжал ему в спину, как вдруг он повернул голову. Выхватить меч и одним ударом выбить у меня из рук кинжал для воина было делом одной секунды. Я начал отступать, но, споткнувшись упал.

— Сдавайся, безумный, — сказал мне юный воин, приставляя к моей груди кончик меча.

— Убей меня! — воскликнул я. — Лучше умереть, чем стать рабом.

— Ты говоришь как храбрец, а минуту назад действовал как подлый трус. Почему ты так поступил, говори, если хочешь спасти свою жизнь?