Тито Вецио

— Как, ты хочешь быть свободным и подчиняешься приказам центуриона, такого же раба как и ты? Боишься его выговоров и можешь быть наказан. Извини, я этого не понимаю. — Потому, что ты невежа. Подумай хорошенько. Мы можем сравняться с Римом только в том случае, если будем храбры и дисциплинированы. Впрочем, ты и сам узнаешь об этом, когда будешь сражаться под знаменами нашего освободителя… Рутуба, Алигат и ты, Розарий, — обратился сопровождающий к своим товарищам, — отведите Марципора, то бишь, Луципора в палатку центуриона. Марш!

Палатка центуриона — смотрителя лагеря находилась неподалеку от претория и палатки главнокомандующего.

Старый рудиарий с седыми волосами выслушивал доклады некоторых начальников отдельных частей и караулов и, наблюдая за часами, время от времени приказывал трубить в рожок. В ответ на эти сигналы издалека раздавались крики:

— Не спи!.. Слушай!.. Бодрствуй!..

Именно в это время Аполлония ввели в палатку. — Ему показалось, что сама судьба подсказывала восставшим, что необходимо все время быть начеку, опасаясь измены.

— Ты пришел из Капуи? — спросил центурион Аполлония. — Видно спасался от предстоящей казни. Расскажи-ка нам свою историю. Но советую тебе говорить правду. Я Капую хорошо знаю, потому что пробыл в тамошней школе гладиаторов более тридцати лет, прежде чем меня отправили в Рим, и если я уличу тебя во лжи, то, предупреждаю, велю отрубить твою голову и выставлю ее наверху моей палатки в назидание другим изменникам. Теперь говори, мы готовы тебя слушать.

— Храбрый центурион, — ответил хладнокровно, ничуть не смутившись, Аполлоний, — вот моя история. Я раб… вернее, был рабом претора Сицилии Луция Лукулла, родился в его доме, имя мое Луципор. Ты знаешь, что Луций Лукулл вчера был разбит вашими войсками, следовательно то, что в настоящее время он находится в Капуе и командует когортами — сущая правда. Я его сопровождал из Рима в качестве скорописца. Я уже давно мечтал о свободе, хотел убежать от тирана, так как моих маленьких заработков и сбережений было недостаточно, чтобы выкупиться на свободу, [201]ибо Лукулл славится своей скупостью. Несколько лет тому назад я впервые попытался бежать, но к несчастью был пойман и заклеймен, как ты и сам можешь убедиться, достаточно лишь взглянуть на мой лоб. Но, несмотря на это, я не падал духом и не прощался с моей заветной мечтой о свободе, желая воспользоваться первым же удобным случаем. Как только в Риме прошел слух, что Лукулл назначен командиром отряда, направляемого против Тито Вецио, я обрадовался и ждал момента, чтобы осуществить давно задуманный план. Эта желанная минута, как мне показалось, настала. Уже в Капуе мне удалось уговорить нескольких моих товарищей, чтобы попытаться поднять восстание среди гладиаторов школы Батиата, перебить римлян и их сторонников, после чего открыть перед вами ворота города.

— Дело было задумано недурно, — сказал рудиарий, почти убежденный в искренности беглого раба с клеймом на лбу, — но почему же оно вам не удалось?

— Один из моих товарищей изменил. Злодей, наверное, надеялся на награду или просто струсил и открыл весь план Лукуллу, по приказу которого я был закован в цепи и брошен в темный подвал и только вчера после сражения меня на некоторое время вывели из подземелья на солнце.

— Тебя освободили?!

— Не совсем.

— Вероятно, хотели повесить.

— Вернее, распять на кресте.

— Нет, меня подвергли истязаниям, — отвечал Аполлоний, обнажая свои плечи и спину, где виднелись свежие, кровавые раны.

Возгласы негодования и ужаса вырвались у всех при виде спины Аполлония, покрытой свежими рубцами от прутьев. Это последнее доказательство убедило всех в правдивости рассказа беглого раба. Аполлоний все это видел и в душе ликовал.

— Присужденный к распятию, — продолжил он со своей обычной наглостью, — злодеем Лукуллом, после истязания я был снова посажен в тюрьму. На следующее утро была назначена казнь. К моему величайшему счастью на ночь у дверей тюрьмы оказался легионер, имевший некоторое отношение к нашему заговору. Боясь, что во время пытки, перед распятием, я выдам его, как сообщника, он помог мне бежать. Моя тюрьма находилась около ворот Юпитера. Время и сырость частично ослабили решетку окна, выходившего в ров. Мы без особого труда распилили ржавое железо, я спустился в ров и, благодаря богу — покровителю свободы, явился к вам. Быть может, и на мою долю выпадет сладость мести, и я собственноручно покончу с тираном Лукуллом.