Тициан Табидзе: жизнь и поэзия

БАГДАДСКИЕ НЕБЕСА

Владимиру Маяковскому

Я

в долгу
            перед Бродвейской лампионией,
Перед вами,
                     багдадские небеса.
Перед Красной Армией,
               перед вишнями Японии —
Перед всем,
                 про что
                          не успел написать.

(В. Маяковский «Разговор с фининспектором о поэзии»)

Много не сделано — вижу воочью.
Долг у нас общий, и нужен возврат.
Мне вспоминается днем и ночью
Синее небо твоих Багдад.

В душу нам песня могучая веет,

Буйволу шерсть шевеля на спине.
Кто ее силой вполне овладеет?
Кто ее меру постигнет вполне?

С юности сердце вздымавшая птицей,

Слабый язык превращавшая в меч, —
Этого не достигнут тупицы
Под лампионией в тысячи свеч.

Слово встает над корой ледниковой,

Камнем летит из пращи сквозь века.
Если не выскажешь новое слово,
Дверь оно силой снесет с косяка.

Да, но когда наконец напоследки

С жизнью в упор беседует смерть —
В Токио на вишневые ветки
И на поля, что бегут в Саирме,
Падает ровно большое сиянье,
Холод, и трепет, и содроганье.

Много не сделано — вижу воочью.

Долг у нас общий, и нужен возврат.
Мне вспоминается днем и ночью
Синее небо твоих Багдад.

Вновь захотел напомнить тебе я

Тихих Багдад колыбельную песнь.
Нынче апрель. А апрель умеет
В облаке яблонь душу унесть.

Матери ртом и губами младенца

Лопнул бутон над бутоном. Во тьме
Сыплются яблони. Некуда деться.
Слушай — олени кричат в Саирме.

Дубом огромным средь чащи багдадской

Ты бы в апрельское утро возник.
Вновь дилижанса звонков дожидаться
Вышел бы школьником с сумкою книг.

Снова с тобою, над партой склоненным,

Голые ноги я ставлю рядком.
Виселица царя Соломона —
Пятисотлетний платан за окном:

В небо ушел, окунаясь в грозы

Ночью несокрушимым стволом.
Катит Рион обломки утеса.
Мы, словно рыбы, плещемся в нем.

Нас ожидая, от полного сердца

Птицы свистят и крепчает весна.
…Снова доносится новых марсельцев
Песня, как буря, гневна и грозна.

В бешеном свисте нагаек казачьих

Вновь Алиханов рубит сплеча.
…Митинг за митингом! Стачка за стачкой!
Смерть и проклятие палачам!

…Многое, многое вспомнить бы надо.

Радугой стих упадет за леса.
Всё языком трехъярусных радуг
Скажут багдадские небеса.

В Грузии юноши выросли тоже,

Видишь, как смена твоя велика!
В бой они выйдут, не ведая дрожи,
Если к нам сунется войско врага!

Ты нам не должен. И ради Багдады,

Что к грозной лире твоей одну
Накрепко прикрутили когда-то
Поющую по-грузински струну.

…Снова по тихим Багдадам повеет

Петая здесь колыбельная песнь.
Нынче апрель. А апрель умеет
В облаке яблонь душу унесть.

Матери грудью и ртом ребенка

Лопнул бутон над бутоном. Во тьме
Сыплются яблони… Слушай, как звонко
Нынче олени кричат в Саирме!

Апрель 1936

РОЖДЕНИЕ СТИХА