Титус Кроу

Я сорвался с места и отчаянно побежал, забыв обо всякой осторожности. Теперь-то я точно узнал, чем занимаются рогачи по ночам. Почти сразу же мне показалось, что за мной кто-то гонится, и поэтому, когда я выскочил из темноты в алое зарево, это стало для меня полной неожиданностью. Я не сумел удержаться на ногах — настолько резко мне пришлось остановиться, чтобы не налететь на четверых торговцев в двурогих тюрбанах, стоявших у основания пьедестала, на который был водружен гигантский рубин. Каблуки моих туфель заскользили по плитам мостовой, и я рухнул на спину. Но назвать это падением, в прямом смысле слова, было трудно, потому что в следующую долю мгновения я уже вскочил. Но за эту толику секунды хранители большущего рубина успели меня заметить и бросились за мной. В страхе обернувшись назад, я увидел, что они бегут за мной подобно крысам.

Панический страх подгонял меня, но как ни кратко было мое пребывание на площади, я все же успел увидеть более чем достаточно, чтобы окрепла моя решимость что-то сделать с отвратительным и возмутительным вторжением рогатых тварей в прекрасный город. Я мчался в ту сторону, откуда пришел, лавируя между жилыми домами и тавернами, а перед моим мысленным взором стояла жуткая картина, которую я краем глаза успел увидеть на главной площади.

Вот как она выглядела: четверо стражников с большущими ножами, притороченными к ремням; пьедестал-пирамида со ступенями, ведущими к плоской вершине; четыре высоченных факела по углам, а на самом верху базальтового алтаря — рубиновая громадина, пульсирующая собственной внутренней жизнью. Мириады граней камня-колосса ловили и отражали пламя факелов и смешивали их огонь со своим злобным свечением. Гипнотический ужас, гадкое чудовище — огромный рубин!

А в следующий миг я услышал позади себя, очень близко, дикое улюлюканье. Этот мерзкий звук эхом разнесся по улицам Дайлат-Лина. В ужасе я представил себе, что меня, прикованного железными кандалами к длинной веренице молчащих, покорных людей, которых я видел всего лишь минуту назад, ведут к пристаням, к черным галерам. Эта кошмарная картина заставила мои ноги двигаться еще быстрее, и я с удвоенной скоростью понесся вперед, по темным проходам, между базальтовыми городскими стенами.

Но как ни стремителен был мой бег, очень скоро стало ясно, что преследователи нагоняют меня. Я услышал негромкий топот, и это вынудило меня помчаться еще скорее. Эта попытка оторваться от погони была совершенно бесполезна. Нет, даже хуже чем бесполезна, потому что довольно скоро я устал и выдохся и был вынужден замедлить бег. Дважды я споткнулся, но во второй раз, ощутив прикосновение липких пальцев к лодыжке, я рванулся вперед с новой силой. Стало похоже на один из страшных снов (а это и был страшный сон), когда бежишь и бежишь через густую черную патоку подсознания и никак не можешь сократить расстояние между собой и воображаемым преследователем. Единственное отличие состояло в том, что я точно знал: сон это или не сон — этим бегством я спасаю свою жизнь!

Несколько мгновений спустя, когда страх чуть было не заставил меня отказаться от надежды, я вдруг испытал неожиданное облегчение. То подскальзываясь, то оступаясь, судорожно хватая ртом воздух, я резко остановился и замер на месте, потому что мне показалось, что топот ног рогатых тварей движется мне навстречу! Демонические звуки приближались, и я прижался лицом к базальтовой стене, развел руки в стороны и в отчаянии ухватился за выступы камней. И вдруг я нащупал кончиками пальцев щель, полностью скрытую в ночной темноте. То ли проход, то ли просвет между домами.

Я протиснулся в этот просвет, стараясь дышать бесшумно и сражаясь с безотчетным желанием закричать от страха. Было темно — хоть глаз выколи, и мне в голову пришла ужасная мысль: а вдруг этот узкий проход заканчивался тупиком? Тогда мне точно конец! И тут, словно бы в ответ на мои отчаянные мольбы, где-то позади меня послышался разочарованный голос, а я выскочил из щели на пустынную улицу, где не было и следа мерзких торговцев.

Бегство от погони завело меня далеко от дома Бо-Карета, но теперь, когда оправдались мои худшие страхи, когда мной овладела тревога, нечего было и думать о том, что спрятаться на ночь где-то в городе. Я должен был бежать из Дайлат-Лина в Ультхар или Нир — как можно дальше и как можно быстрее, и оставаться там до тех пор, пока я не придумаю, как спасти город от безумного проклятия.