Титус Кроу

Я плыл где-то, где действовали странные силы и где пространство и время только начали образовываться. И я увидел огромный корпус напольных часов, похожий на гроб, несущийся ко мне из еще более диких и странных областей. А еще меня звал голос Кроу. Но на этот раз в его голосе, звавшем меня, я услышал не радостное волнение, а мольбу о помощи. Но я толком не мог понять, чем могу помочь, — ведь часы унеслись куда-то по неведомым природе путям туда, где исчезало самое время. Но хотя часы — или пространственно-временной корабль, да мало ли еще чем могла быть эту штуковина — исчезли, эхо зова Кроу, этот отчаянный призыв на помощь, этот измученный сигнал SOS страдающей души все еще звучал у меня в сознании. По крайней мере, мне так казалось, а позднее я узнал о том, что эта интерпретация нашей телепатической связи с другом не так уж далека от истины.

Вновь и вновь, то и дело, это видение часов, двигающихся через пространство-время, являлось мне. Вновь и вновь я оказывался на пути часов только для того, чтобы меня отшвырнуло в сторону, а потом я отчаянно барахтался неведомо где, пытаясь плыть следом за часами, тщетно стараясь спасти моего друга от ужасов, грозивших ему. Но кто может плыть, пытаясь противостоять приливной волне времени?

Очень долго я просто лежал, ощущая прохладное прикосновение простыни к моим горячим оголенным рукам и частое биение сердца. Очень скоро мои мысли снова вернулись к тревоге за друга, потерянного для людей уже десять долгих лет. Признаюсь, я впал в отчаяние.

3. О Писли и Фонде Уилмарта ( Из записных книжек де Мариньи )

Два дня спустя ранним солнечным утром меня навестил Писли — как и обещал. Только я успел проснуться, побриться и приступить к завтраку (кстати говоря, еда становилась с каждым днем все более плотной, и кормили меня чаще), который принесла старшая сестра Эмили, когда открылась дверь, в палату вошел Писли и возвестил:

— Де Мариньи, вы неплохо выглядите! — Он подошел и сел рядом с моей кроватью. — Боже, дружище, вы собираетесь съесть это все? Но с другой стороны, это куда питательнее, чем та кашица, которой вас потчевали последние недели. Как себя чувствуете?

— Хорошо, — прошамкал я, пережевывая яичницу с беконом. — А еще лучше буду чувствовать себя завтра, когда мои ноги вытащат из этого бетона. Послушайте, вы говорите, а я буду есть, а потом и я поговорю. Правда, многого вы от меня не услышите, боюсь, потому что рассказывать почти нечего. А вы как? Что расскажете о Фонде Уилмарта?

— О Фонде? — Писли широко улыбнулся, и его лицо подернулось глубокими морщинами. — В Фонде все хорошо, Анри. На самом деле — лучше не бывает. Мы пока еще не всех их истребили, приспешников БЦК — нет, ни в коем случае, но их количество каждый год уменьшается, а это важно. О, проблемы, конечно, есть, и многие из них существуют в СССР, но даже Советы начинают постепенно склоняться к нашему образу мысли.

— И организация по-прежнему держит свою деятельность в тайне?

— Безусловно. Теперь о деятельности Фонда знает больше людей в высоких властных структурах — это стало необходимо для расширения и продолжения работы, но обычные люди даже не подозревают о наших делах. Так и должно быть. Если позволить людям узнать о происходящем — это будет истинная катастрофа. До сих пор есть… твари… которые могут быть призваны. Меньше всего нам нужна вспышка интереса к таким вопросам. В наши дни мы уже не так сильно опасаемся массовой паники. В мире столько разных чудес и диковинок. Горстка призраков и ужасов из тех времен, когда кембрийский период был еще сущим младенцем, уже не доведут мир до безумия, но если люди насторожатся насчет этого безумного мира, если они снова примутся читать великие древние книги и, не дай Бог, начнут баловаться с оккультными практиками… О нет. Этого мы не имеем права допустить, де Мариньи. Поэтому Фонд продолжает оставаться секретной организацией, и его работа протекает, как прежде.

Я понимающе склонил голову и кивком указал на вазу с цветами на тумбочке и камешек в форме пятиконечной звезды.

— Невзирая на все ваши уверенные слова, — сказал я, — как вижу, вы не намерены рисковать моей жизнью!

— Именно так! — воскликнул Писли. — Потому что уже однажды потеряли вас. И вам выпала честь, де Мариньи, получить этот, совершенно особенный камень. Это один из оригинальных, подлинных звездных камней, выкопанных вместе с горсткой других во время одной из последних операций Фонда, когда был убит хтониец — один из самых крупных и свирепых на сегодняшний день. Это произошло во время якобы археологической экспедиции в местность «обреченного» Сарнатха, где некогда находилась Страна Мнар — теперешняя Саудовская Аравия. Камешек был изготовлен самими Старшими Богами, кем бы и чем бы они ни были.

Я наклонился, взял камень и принялся пристально его разглядывать. На его поверхности я рассмотрел тонкие линии — завитки и зигзаги и странные символы, словно бы пытавшиеся утаить от моего глаза все свои элементы.

— Здесь… знаки!