Тюбан Большой Игры

После встречи с ректором у Мердгреса-младшего не оставалось каких-то иных дел в Академии, так что он, не торопясь, направлялся к выходу, где и столкнулся с также неспешно бредущим Бастианом Мерлу. Радостно поприветствовав друга, начинающий целитель поинтересовался, нет ли у Аллина более-менее достоверных сведений о том, когда же они наконец отправятся на практику в Леконнель? В отличие от приятеля, не ждущего от данной поездки ничего хорошего, Бастиан был полон энтузиазма увидеть все те чудеса, которые традиционно рассказывали про Великий Лес, эльфийскую столицу и прочие тамошние территории.

Узнав, что высокородный студент также не владеет секретной информацией, юноша бодро принялся просвещать того на предмет циркулирующих слухов и домыслов о возможных причинах задержки. Распределённый коллективный разум накреативил бесчисленное множество гипотез и их вариаций. Однако на текущий момент "в топы" безоговорочно попало три "наиболее вероятные" по негласной оценке "экспертного совета особо посвящённых". Кто-то сообщил о "совершенно достоверном" конфликте между королём Эдмером и Великим князем Лугом, который закончился ссорой и резким охлаждением отношений. И теперь многие с нескрываемое надеждой пристрастно следят за каждым жестом, словом и взглядом эльфийской принцессы. Но пока никому ещё не удалось уловить более-менее явные указания на разрыв помолвки с принцем Винсентом и грядущее отбытие эльфийской делегации восвояси. И всё же в пользу этой версии косвенно свидетельствовал тот факт, что принц уже несколько дней не появлялся в обществе принцессы, да и вообще, его с зимнего бала не видели в стенах Академии.

Второй по популярности версией стала гипотеза о войне Эльфары с Драурой. Поскольку из Академии внезапно исчезли все дроу во главе с принцем, уточнить было не у кого, а само исчезновение и породило этот слух как единственное возможное объяснение бегства.

Последняя версия стала следствием недавней череды загадочных смертей. Так появился гипотеза, что в Эльфаре свирепствует тёмно-магическая зараза, принесённая незадачливой экспедицией из пустошей. Что от этой заразы нет спасения и тот, кто её подцепить, может несколько недель ходить ничего не подозревая, а потом в считанные часы превращается в высохшую мумию.

В чём были единодушны все студенты, так в том, что вся подготовка к отъезду отличников в Эльфару идёт так, будто руководство ждёт, что сама поездка вот-вот отменится.

***

Не успел Аллин выйти из ворот Академии, как его тут же взяли "в коробочку" четверо телохранителей, отконвоировавшие юношу до двери кареты. После произошедших недавно событий им было категорически запрещено отпускать молодого тирра куда бы то ни было без охраны несмотря на любые его протесты. На вялые попытки сына доказать, что он и так всё осознал и больше дурью страдать не намерен, Велдон резонно возразил, что он это и раньше слышал неоднократно. И единственное, что понял, так это то, что от такого затейника ожидать можно всего на свете. А если ему не нравятся охранники, то он, чисто для контраста, наймёт Аллину нянечку, чтоб она его водила за ручку куда можно, и не пускала куда нельзя. Поморщившись, юноша согласился обойтись одними охранниками. Если бы он узнал, что идея с нянечкой является прямым следствием всего одного разговора отца с Шелдом Рислентом, он наверняка бы воспылал ещё большей неприязнью к последнему.

Однако у поездки в закрытой карете было одно неоспоримое достоинство: в ней ничто не мешало предаваться творческим изысканиям. К моменту, когда за экипажем закрылись ворота поместья, в голове мага сложилась концепция решения: не пытаться скрестить самосвал с гоночным болидом, а отделить "высокоточное оружие" от "оружия массового поражения". И то, и другое может иметь общую основу. Но если последнее стоит реализовать в виде духов, которые будут воздействовать на всех, вдыхающих аромат, вызывая в отношении Гианары самую искреннюю симпатию, то первое лучше делать в виде эликсира, предназначенного для употребления внутрь. Уж наверняка Гианара как-нибудь исхитрится напоить им всех эльфов в своём ближайшем окружении.

Тирра Беатриса была крайне удивлена и озадачена, когда увидела сына, прошедшего через зал в направлении своей комнаты словно в сомнамбулическом трансе. Однако за последние дни она уже убедилась, что это не симптомы смертельной болезни или невыносимых страданий, а всего лишь побочный эффект бурного творческого процесса. Потому, печально вздохнув, она вернулась к подготовке неумолимо приближающегося отъезда домой. Но когда сын проигнорировал два приёма пищи подряд, заботливая мать не выдержала и отправилась спасать своё дитя из безжалостных, когтистых лап вцепившейся в него очередной невыносимой бабы: в данному случае - музы.