Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I

Один из придворных подошел к Кромвелю, одиноко стоявшему напротив окна в галерее.

— Во имя всего святого, — обратился он к советнику, — придумайте же какой-нибудь способ помочь его величеству.

— Да, но чем и как? — попытался уйти от ответа Кромвель. И добавил: — Так, так… дело чрезвычайно важное.

В конечном итоге решили, что король и королева разойдутся полюбовно; Анна Клевская избежит печальной участи Анны Болейн или даже Екатерины Арагонской. Конвокация духовенства пошла на уступку и объявила брак незаконным по причине отсутствия наследников, а парламент подтвердил вердикт священнослужителей. Сама же Анна Клевская, казалось, не слишком огорчилась расторжением брака, да и к тому же получила весьма щедрый пансион. Она довольно быстро овладела английским и следующие семнадцать лет жизни провела в одном из сельских поместий, ни о чем не жалея. Одну из множества ее резиденций по-прежнему можно увидеть в Льюисе, Восточный Суссекс[33].

Все это время Генрих уделял пристальное внимание безопасности и образованию своего единственного сына. Эдуард был для него залогом успешного будущего. Его первый портрет кисти Ганса Гольбейна был, вероятно, выполнен в 1540 году. На нем изображен младенец, облаченный в богатые одеяния, — миниатюрная копия отца. Подобно ему, со сдержанным достоинством мальчик смотрит прямо на зрителя; его правая рука поднята, словно он вот-вот сделает торжественное заявление, а погремушка в левой руке напоминает крохотный скипетр.

В том году трехлетнему мальчику был назначен домашний учитель Ричард Кокс, чтобы обучать его всем навыкам и знаниям, которыми должен обладать достойный принц; четыре года спустя появился еще один учитель, Джон Чек. Оба педагога были учеными-гуманистами, последователями Эразма Роттердамского, и, по всей очевидности, занимали такую же компромиссную позицию в вопросах религии, что и сам Генрих. Наставники наследника престола не могли быть лютеранами. Несмотря на это, факт остается фактом: как только Эдуард взошел на трон, религиозная политика государства приняла более радикальную протестантскую направленность. Впоследствии его нарекли «благочестивым бесенком».

Эдуарда обучали греческому и латыни, и вскоре он уже прекрасно владел обоими языками. Он познакомился с искусством верховой езды и стрельбы из лука — подобающим занятиям для короля. По мере освоения новых дисциплин принцу выделили собственный рабочий кабинет с письменным столом, покрытым черным бархатом; в его распоряжении были различные математические и астрономические приборы, включая компас и стальную линейку. На полке лежал комплект для игры в шахматы, а на стене висели песочные часы. У принца были грифельные доски для письма, а также разнообразные писчие принадлежности. В комнате по соседству со своей спальней он хранил разные бумаги и документы, имеющие отношение к его матери, Джейн Сеймур, а также книги. Помимо этого у него был щенок и две пары очков. Среди его личных вещей имелись всяческие резные и расписные предметы вроде копья и «рога единорога» из позолоченного серебра.

Весной 1540 года Томас Кромвель получил титул графа Эссекса; он по-прежнему находился в зените славы. Он управлял важнейшими государственными делами; вскоре после своего повышения он заключил епископа Чичестерского в лондонский Тауэр, обвинив в поддержке тех, кто отказался признать верховенство короля. Он пригрозил епископам Дарема, Винчестера и Бата гневом короля.

Однако недовольных влиятельным вельможей всегда хватало. Авторитарным отношением к дворянству он нажил себе множество противников, а герцог Норфолк стал его заклятым врагом. Его обвиняли в чрезмерной властности и богатстве, а также в бездумной растрате сокровищ королевской казны.

Утром 10 июня 1540 года он, по обыкновению, занял свое кресло в палате лордов; тем же днем, в три часа пополудни, он проследовал к своему месту во главе стола, за которым заседал совет. Норфолк прокричал: «Кромвель! Не смей здесь садиться! Это не место для тебя! Предатели не должны сидеть среди джентльменов». — «Я не предатель», — ответил Кромвель. Вслед за этим к нему подошел начальник дворцовой стражи и шестеро других конвоиров:

— Вы арестованы.

— За что?

— Это вы узнаете в другом месте.

В гневе Кромвель бросил свою епископскую шапку на каменный пол зала. «Такова, значит, — сказал он, — награда за все мои заслуги». После этого между членами совета вспыхнул ожесточенный спор; они выкрикивали ругательства и стучали кулаками по столу.