Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I

Теперь, после восхождения на трон юного короля Эдуарда, некоторые наиболее ревностные и радикально настроенные верующие вышли из тени религиозной цензуры времен Генриха VIII. Томас Андерхилл, к примеру, провозгласил себя «истовым евангелистом» в приходе Стрэтфорд в лондонском районе Боу. Хью Латимер, самый влиятельный радикальный проповедник того времени, вышел на свободу в начале правления нового короля и поселился с архиепископом Кранмером в Ламбетском дворце. С кафедры он обрушивался с критикой на прелатов, отказавшихся проповедовать послереформенную веру, за то, что те «удобно устроились при дворах, заботясь о своей ренте, танцуя в своих владениях, обремененные посольскими полномочиями, набивают свои животы, аки монах, празднующий юбилей, лакомясь у своих кормушек и горбатясь в своих богатых поместьях и особняках». Он закончил проповедь двумя словами «ну-ну».

Недовольство старыми священниками время от времени выливалось в уличные протесты. Королевский совет повелел, что служилым людям и подмастерьям Лондона отныне запрещается прибегать к «столь возмутительному и гнусному обхождению со священниками, а именно оскорблять их, сбивать с ног, буйственно срывать с их головы биретты и капюшоны». Яркое описание подобных протестов дано в «Разоблачении протестантов», опубликованном несколькими годами позже. О лондонских подмастерьях там говорилось: «Они и пальцем не шевельнут, чтоб в церковь сходить в священный день, но толпятся кучками на задних рядах и улюлюкают над прохожими или сочиняют свои заветы, изощряясь в остроумии». Таковы неудовлетворенность и неприятие, с которыми порой сталкиваются эпохи перемен.

Более преданные или ревностно верующие католики переселились во Францию или Италию, забрав с собой опальные реликвии; в их числе были монахи, выдворенные из лондонского монастыря Чартерхаус. На одной деревянной гравюре, изображавшей исход верующих, значилась надпись: «Забирайте все свои побрякушки и отчаливайте прочь, паписты». Один священник бросился со шпиля церкви Святого Магнуса Мученика, на Лоуэр-Темз-стрит, в протекающую внизу реку.

Весной 1547 года, через три месяца после коронации, вышел ряд судебных приказов, направленный на всеобщее очищение церквей. Все настенные росписи, все иконы святых и апостолов подлежало убрать с глаз долой, «дабы вычеркнуть любое воспоминание о них». Четки использовать запрещалось. Суеверием объявлялись «зажжение свечей, целование, коленопреклонение, украшение святых образов»; паломничества к святыням более не дозволялись, а в наиболее радикальных приходах Лондона убрали или разбили все витражи. В других религиозных приходах царило не меньшее воодушевление. В Мач-Уэнлок, что в графстве Шропшир, кости местного святого выбросили в костер. В Норидже «разные викарии и другой досужий народ» ходили по церквям в поисках предметов идолопоклонства. В Дареме члены королевской комиссии прыгали по реликварию, который демонстрировался народу во время праздника Тела Христова. Приказы постановили, что затейливой многоголосной музыке более не место в церкви. Органы замолкли. По словам реформаторов, музыка старой церкви представляла собой не что иное, как «какофонию из рокотаний, подвываний и свистов, с ряженьем, фокусами и фиглярством; а игра на органе — лишь праздное тщеславие».

Приказами предписывалось использование английской литании и чтение наставлений на английском языке. Смотрителям церкви надлежало обзавестись копией «Изложения Нового Завета» Эразма Роттердамского, ключевого религиозного текста реформаторов. Они были обязаны держать в церкви издание «Книги проповедей» Томаса Кранмера, собрание двенадцати назиданий о фундаментальных доктринах английской церкви. Проповеди, которые следовало читать с кафедры каждое воскресенье, представляли собой в значительной мере самостоятельный труд Кранмера, в котором он изложил свое видение реформированной веры. Именно поэтому в книге нет упоминания о причастии и содержится лишь беглая отсылка к крещению. Важнейший источник духовной твердости и силы лежал в прилежном чтении Библии, ибо «в Священном Писании есть множество пологих равнин и утоптанных троп, по которым легко пройдет любой человек, но там есть и высокие холмы и горы, на которые взберутся лишь немногие». Эта благозвучность и изящные кадансы кранмеровского слога во многом способствовали укоренению новой веры среди народа.