Тюдоры. «Золотой век»

Нет, на его друга и покровителя не действовали никакие доводы. На графа Эссекса не подействовал не только совет друга, но и пример врага. Сэр Уолтер Рэли, у которого в Ирландии были земельные владения в 12 тысяч акров и который уже имел опыт ведения войны в тех краях, отклонил сделанное ему предложение возглавить вторжение. Казалось бы, очевидное нежелание сэра Уолтера брать на себя ответственность за ирландские дела – важное обстоятельство. И его следовало бы принять как предостережение, но на Эссекса не подействовало даже это, и он повел себя все более вызывающе.

Когда на заседании Тайного Совета пост главнокомандующего в Ирландии был предложен родному дяде графа Эссекса, брату его матери, сэру Уильяму Ноллису, граф возразил, сказав, что его дядя не подходит для командования.

Королева вспылила и сказала, что в Ирландию отправится сэр Уильям, вне зависимости от того, нравится это графу Эссексу или нет. Теперь уже вспылил граф и, повернувшись к ней спиной, пошел к выходу. Это было настолько неслыханным нарушением этикета, что королева отпустила ему затрещину и велела «… уйти и повеситься…». Граф взялся за шпагу, и неизвестно, что случилось бы, если бы лорд Ноттингем не повис у него на руке [59].

Ссора на этот раз вышла настолько серьезной, что королева и ее фаворит перестали разговаривать друг с другом. Но, как ни невероятно это звучит, – они примирились и на балу, приуроченном к началу нового, 1599 года, уже танцевали вместе. В Лондоне прошла постановка героической хроники Шекспира «Генрих Пятый». Правда, с великим завоевателем, грозой врагов и кумиром своих солдат, на этот раз ассоциировался не правящий монарх, каким был Генрих Пятый, а граф Эссекс, идущий в славный поход, к верной победе.

Он получил командование в Ирландии, столь им вожделенное.

IX

То, что граф Эссекс проделал во время ирландской кампании, трудно назвать иначе как сумасшедствием. Для начала граф изменил утвержденный в Лондоне план и вместо Олстера пошел на Мюнстер, куда идти ему вовсе не следовало. Пленных он вешал, что мало способствовало умиротворению страны, – зато направо и налево возводил в рыцарское достоинство своих офицеров, что справедливо вызвало нарекания. Своего приятеля, графа Саутгемптона, поехавшего в Ирландию просто в качестве волонтера, он сперва поместил у себя в палатке, а потом назначил начальником всей кавалерии, через головы очень многих заслуженных людей. Граф Саутгемптон вел себя со своим командиром весьма вольно, а поскольку он слыл гомосексуалистом, авторитета командованию это не прибавило.

Ведение военной кампании стоило казне 1000 фунтов в день, прогресса не наблюдалось, из Лондона на графа сыпались яростные письма королевы, неудачи следовали за неудачами – и осенью 1599 года, заключив с ирландцами перемирие, Эссекс самовольно вернулся в Англию и, как написано в энциклопедии:

«… не смыв пота и грязи после долгого путешествия, предстал перед Елизаветой в ее опочивальне…»

Уж о чем они в этой опочивальне поговорили, так и осталось тайной, но на следующий день ему было предъявлено обвинение в неповиновении. В ответ граф обвинил в клевете чуть ли не весь состав Тайного Совета, а заодно – и сэра Уолтера Рэли, который в Совет никогда не входил. Рассмотрение дела отложили до лета 1600 года – граф Эссекс объявил себя больным. По приказу Елизаветы его обследовали доктора и решили, что он и в самом деле не вполне здоров. 5 июня 1600 года прошла сессия суда, и одним из обвинителей Эссекса стал его друг, Фрэнсис Бэкон.

Суд рекомендовал тюремное заключение – но королева решила иначе и попросту лишила графа его главного источника дохода, монополии на импорт сладких вин. Удар был нанесен в самое больное место – Эссекс лишился возможности не только жить так, как он привык, но и содержать своих приспешников. Его письма королеве, в которых он умолял о прощении и «… покрывал поцелуями ее прекрасные руки…», оставались без ответа.

Графа кинуло в противоположном направлении – всем и каждому, кто приходил в Эссекс-Хауз, как называлась его резиденция, он говорил о неблагодарности Елизаветы и о том, чего она заслуживает за свои действия. Когда один из его приверженцев сказал, что надо бы узнать, каковы же условия, которые предлагает ему королева, он воскликнул: «…Her conditions are as crooked as her carcase…», что нелегко перевести на русский. Разве что – «… ее условия так же перекошены, как ее остов…»? Он говорил о своей королеве, как о скелете старой павшей клячи, – о чем ей, конечно же, доложили…

7 февраля 1601 года сторонники опального графа в ожидании мятежа заказали в театре «Глобус» представление пьесы Шекспира «Ричард II». Пьеса, надо сказать, была старая, ставить ее не хотели – но увесистый кошелек разрешил все сомнения труппы.