Тюдоры. «Золотой век»

Почему он это сделал, можно только гадать. Ссора началась с того, что на захваченном португальском судне, капитаном которого Дрейк назначил Томаса Даути, возникли некие трения. Дрейк вроде бы решил проблему, и при этом самым уважительным по отношению к Даути образом – он передал ему командование флагманом, «Пеликаном», а сам взял на себя его обязанности капитана захваченного трофейного судна. Во второй половине июля 1578 года английские корабли подошли к пустынному берегу у бухты Сан-Хулиан, где когда-то Магелланом был подавлен бунт и казнены ослушники. На берегу все еще оставался поставленный там Магелланом знак, и даже не один только знак, а и кое-что куда более многозначительное – груда человеческих костей, все, что осталось от казненных.

И вот тут-то Дрейк и заявил, что он тоже раскрыл заговор. Он обвинил Томаса Даути в мятеже, неподчинении, а уж заодно, чтобы не показалось мало, еще и в колдовстве. Сейчас, конечно, это обвинение может показаться странным, но в те времена Фрэнсис Дрейк, отважный моряк, не боявшийся ни бога и ни черта, действительно мог верить и в колдовство, и в силу сглаза. Во всяком случае, он учредил суд – и не какой-нибудь военный трибунал, а суд присяжных.

У него не было на это ни малейших прав, на что отважно защищавшийся Даути ему и указал. Как-никак Томас Даути был джентльменом и уже в силу этого был просто обязан иметь некоторую юридическую подготовку. Он потребовал от Дрейка предъявления королевской грамоты, дающей ему право на суд, – возражение, которое Дрейк отмел как несущественное. Сила его личности была такова, что он добился осуждения Томаса Даути и даже его казни. Альтернативные предложения – запереть осужденного в трюме и держать там вплоть до возвращения в Англию или оставить на берегу и предоставить его собственной судьбе – он отмел точно так же, как и возражения по поводу его прав судьи.

Он сказал своим людям, что не может оставить на борту осужденного мятежника, потому что это опасно, что он не может отправить его домой, потому что у него нет для этого лишнего корабля, и что он не может оставить Томаса Даути на берегу, потому что его могут найти испанцы, и он тогда выдаст им планы похода.

Доводы Дрейка шиты белыми нитками. Запертый в трюме мятежник никакой особой опасности не представлял бы. Да и отправить его обратно было очень возможно – Дрейк решил, что не все его корабли годны для рискованного похода в Тихий океан. Собрать из бросаемых кораблей «fly boat» – маленькое суденышко, используемое в основном для разведки, – было вполне возможно, а как раз на таком судне сам Дрейк и ходил через Атлантику, и в обоих направлениях. Наконец, то, что бухта Сан-Хулиан испанцами не посещается, было видно хотя бы из того, что кости казненных Магелланом заговорщиков так и остались лежать непогребенными.

Но, как бы то ни было, Дрейк настоял на своем – Томасу Даути отрубили голову.

Количество версий, объясняющих действия Дрейка, так велико, что их затруднительно даже перечислить, и среди них есть просто невероятно фантастические. Утверждалось, например, что «…Даути был шпионом лорда Берли…», отправленным в экспедицию с целью сорвать ее. Автор гипотезы не объясняет, зачем Даути было срывать поход, в снаряжение которого он вложил немалые собственные деньги. Есть версия, согласно которой Дрейк спасал своего младшего брата, которого Даути якобы накрыл с поличным, когда тот припрятал золото, найденное на захваченном трофейном судне, – по закону за такие вещи полагалась суровая кара. Абсолютным рекордом, по-моему, является такой вариант – Фрэнсис Дрейк действовал по поручению Роберта Дадли, графа Лестера. Его задачей было во что бы то ни стало убить Томаса Даути, чтобы тот не разоблачил лорда Дадли, отравившего наместника Ирландии, графа Эссекса, для того, чтобы жениться на его вдове.

Граф Эссекс действительно внезапно умер, и Роберт Дадли действительно женился на его вдове – но при чем тут поход Дрейка и сам несчастный Томас Даути, гипотеза не объясняет никак. Надо полагать, не узнаем этого и мы. Что случилось, то случилось – в силу неведомых нам причин Фрэнсис Дрейк пошел на безумный риск, без всяких на то прав казнив доверенное лицо своего главного патрона, лорда-канцлера Кристофера Хаттона.

Он сжег лишние корабли, на которые уже не мог полагаться, оставил труп своего врага на безлюдном берегу и двинулся дальше, на юг, к Магелланову проливу.

III