Тюльпан и Анютины глазки

– Садись у церкви просить милостыню, это тоже работа, сними кепку, люди увидят шрам и дадут денег. У меня отчёт скоро, статью не успеваю дописать для американского журнала, за старушками нужно ухаживать, и семья, заметь. Хорошо, что сын в спортивном лагере.

– Хы.. хочу тётку видеть, сы…соскучился.

Сестра вздыхает:

– Приезжай.

Звонок в дверь. Старушки обедают в кухне-столовой, «дитя» перед ними, растроганы, приглашают за стол, вдвоём пододвигают ему стул.

Вика мешает макароны в кастрюле на плите, оборачивается, Саша не вытерпел, сметана – вокруг рта, пластмассовый стаканчик пуст.

– Зачем всю сметану съел? Она для рассольника.

– Не, ругай его, – два голоса, – нам не нужно еды, отдай всё ему.

– Сы… сеструха, дай выпить, н-н-не могу всухую.

– У меня нет.

Короткий ответ не предполагает дискуссии.

Брат сыт, доволен, приготовился уходить с сумкой продуктов.

– Викуля, – обращается тётя слишком ласково, – ты, ведь, получила мою пенсию, дай мне.

– Он же пропьёт, Анюта!

– Пусть истратит, как хочет, – вступается за племянника мама, пенсия у неё мизерная, несколько лет стажа потерялись в Эстонии.

Вика даёт деньги тётушке, а она – Саше. Тот исчезает.

– Хотела обратиться в клининговую компанию, чтобы убрали квартиру влажным пылесосом и вымыли окна, они у нас такие высокие, рассчитывала на эту сумму. Высоты боюсь. Может, Сашу попросить, помочь? – советуется со старушками.

– Что ты? – пугаются они, – Саша из окна выпадет.

– А меня вам не жалко? Кто за вами ухаживать будет, если разобьюсь?

– Обратись к мужу, – щурит глаза от удачной мысли тётя, – он, ведь, мужчина, у нас Гришенька эту работу до девяносто лет выполнял.

– Скажите спасибо, что муж помогает мне вытаскивать вас из ванной после купания, – отвечает племянница, а про то, что поясница у неё болит говорить следует врачу, а не им.

Конец августа. Возвращается из летнего лагеря сын, Никита, баскетболист, ему пятнадцать.

– Чем это у нас пахнет? – спрашивает, морщась.

– Это из бабушкиной комнаты, не успеваю убирать, много работы. Придётся потерпеть, они старые и слабые.

Про клининговую компанию – ни слова, надеется, что следующие тётушкины перечисления не попадут в руки к брату.

– Ладно, только, дядю Сашу не приглашай, я его боюсь.

– Хорошо.

Звонок телефона.

– Ви-ви.. Вика, я заболел, при-и-ивези лекарства и-и-и поесть.

– Что случилось?

– А-А-А… Отравился…

– Водка несвежая попалась?

– Пы-пы-пы… перестань издеваться.

– У меня есть старая швейная машинка в рабочем состоянии. Муж подарил новую, усовершенствованную. Продай.

Бабушки вынесли стулья в прихожую, сидят, ждут дорогого гостя.

Звонок. На пороге брат и лохматое чудовище в пиджаке, под которым – голая грудь, волосы на голове стоят дыбом.

– Наверное, из-за вшей, – пугается Вика, – нужно помыть ручки двери, когда уйдут.

– Тётечка, – обращается Вика к Анюте, – Саша возьмёт швейную машинку, продаст её, получит деньги и будет сыт некоторое время.

Тётя встаёт со стула и, шурша тапками на непослушных ногах, устремляется к машинке, стоящей на полу в прихожей, подготовленной к выносу, поднимает её, прикусывает губы от непосильного груза, подходит к «чудовищу» и «вручает» ему. Саша получил сумку с продуктами, нести не тяжело.

– Хорошо, что мужа и сына дома нет, – думает Вика.

– Долго этот алкаш будет к нам шляться? – спрашивает супруг.

Вечером бабушки делились с ним радостью: видели родственничка.

Чтобы Саша не поселил в тётиных комнатах бомжей, Вика подружилась с его соседкой, привозит пирожные или торт, слушает разговоры про сына невестку, внуков, умершего мужа, а в голове графики, недописанная статья, недовольное лицо шефа.

Холодильник Анюты исчез, валяется сломанная табуретка в середине комнаты.

«Хотел снять люстру, но не достал», – догадывается Вика.

На работе ей сочувствуют: два больных человека на руках. Про главную проблему – брата не рассказывает, неловко признаваться, что у неё такой родственник.

– Инициативы не вижу, – упрекает начальник, – где прежняя заинтересованность в науке?

У старшего научного сотрудника, Виктории Евгеньевны, апатия, усталые глаза. Трудный год, скоро следующее лето.

Вика отказывается от командировки на озеро, боится, что старушки откроют брату дверь, и он вынесет из дома всё. Шеф хмурит брови, разговаривает сквозь зубы.

Звонок телефона. «Подкупленная» соседка докладывает: у Саши появлялись гости, хорошо одеты, приехали на дорогой машине. О чём говорили, не слышала.

«Охотники за недвижимостью», – понимает Вика. Берёт на работе очередной день «за свой счёт». Она у брата.

– Кто были эти люди?

– Зы-зы… знакомые.

– Какие у тебя с ними дела?

– Э-э-э.. это мои дела.

– Если подпишешь документы о продаже комнаты, в тётины я тебя не пущу, она собирается вернуться домой, если составишь завещание в чью-то пользу, долго не проживёшь.

– Мы-мы-мы… мы все умрём когда-нибудь, и, только, бог зы-знает, когда, – за фразой следует «тюльпан».

– Насчёт остальных людей, знает бог, а, что касается тебя, то «это ясно, как простая гамма».