Тюмень без секретов, или Как пройти на улицу Павлика Морозова

В партийной печати, включая тюменскую газету «Красное знамя», заговорили о «плохих партизанах», потом был введен запрет на проведение съездов, конференций и собраний «из одних партизан».

ОГПУ насадило в основных партизанских районах сеть тайных осведомителей и агентов – таким образом контролировалось поведение бывших партизан. Местная агентура обязана была «освещать... политико-моральное состояние партизанских авторитетов, отношение партизан к коллективизации, а также выявлять наличие организованных видов контрреволюционной деятельности и повстанческих тенденций среди бывших партизан».

Подводя итоги общесибирской оперативной разработки «Свои люди», ОГПУ указывало: «Часть лиц этих категорий, принимавшая участие в партизанском движении и впоследствии занимая те или иные ответственные посты, – позднее вследствие неумения работать на советских должностях, – оставшись без службы, принуждены были возвращаться или к сельскому хозяйству, или в производство. Это обстоятельство послужило причиной обиженности...».

Очередной этап уничтожения партизан начался в 1936 году после ареста и расстрела организатора партизанских отрядов на Урале, комбрига сформированной в Тюмени 51-й стрелковой дивизии, командующего войсками Приуральского военного округа (Екатеринбург) и первого начальника строительства БАМа Сергея Мрачковского.

НКВД громило бывших героев-партизан во всех районах их проживания: на Алтае, в Кузбассе, Восточной Сибири, на юге Красноярского края, в Иркутске, в Тобольске. «Весь 1938 год вскрывались «районные» и «поселковые партизанские ячейки», производились аресты членов семей партизан. В списке арестованных и расстрелянных оказались многие известные в то время партизанские командиры: Василий Яковенко, Ефрем Рудаков, Николай Малышев, Григорий Шаклеин, Иван Третьяк, Родион Захаров, Михаил Перевалов... После XX съезда КПСС их имена были возвращены улицам сибирских городов. Тогда же именем расстрелянного в 1938 году в Омске югорского партизана Платона Лопарева назвали улицы в Ханты-Мансийске, Тобольске и Тюмени.

Выполняя партийно-чекистские приказы по уничтожению бывших партизан, начальник Тюменского отдела НКВД Николай Петров и сменивший его Павел Прищепа хотели «развернуть» из спившихся и нездоровых местных «красногвардейцев и партизан» свою «троцкистскую организацию».

В феврале 1938 года бывшего начальника штаба Красной гвардии в Тюмени Злобина арестовали «за связь с руководителями право-троцкистского блока». Через десять лет ему припомнили, как в 1928-м через Тюмень в Тобольск в ссылку под конвоем чекистов везли бывшего члена ЦК ВКП(б) Карла Радека, чье имя гремело в партии и в мировом коммунистическом движении. Тогда работавший киоскером «Союзпечати» на железнодорожном вокзале Злобин крикнул проходившему мимо его киоска партийному оппозиционеру: «Привет, Радек!».

Легко добившись от Злобина признательных показаний, чекисты провели в мае 1939 года в Тюмени судебный процесс. Но к тому времени репрессивно-политическая конъюнктура изменилась: Ежова на Лубянке сменил Берия, и в чекистских рядах началась очередная чистка.

На суде Злобин отказался от своих «признаний» и заявил, что «подписанные мной показания являются легендой, составленной самим следователем Акимовым, применявшим ко мне меры психического воздействия, а именно: держал меня на конвеерных допросах, где неустанно твердил, что я враг Советской власти и должен расколоться и подписать все материалы следствия...».

Следователь Акимов написал, что «...Злобин специально встретил Радека на станции Тюмень, где получил от него задание по вербовке троцкистских кадров. Будучи по состоянию своего здоровья психически больным человеком, близким к сумасшествию, я решил подписать все, что мне подсунул следователь, так как мое сопротивление было бесполезным».

Перед лицом прибывшего в Тюмень высокого судебного начальства Злобин воскликнул:

- Как известно, все политические преступники, а в особенности такой, как Радек, не мог следовать без конвоя – это первое. Второе – никогда бы Радеку не разрешили вести беседу с посторонними лицами, а выходит, что я в присутствии московской охраны и начальника Тюменского отдела ОГПУ разговаривал с Радеком и получил от него шпионское задание. Отсюда вытекает: или все это сплошная нелепость и фантазии следователя, или сопровождавшие Радека чекисты тоже были троцкистами, которые дали мне, продавцу киоска «Союзпечати» Злобину, возможность свидания с Радеком для получения от него шпионских инструкций...

В такой ситуации суд направил дело Злобина на доследование, и оно было прекращено УНКВД по Омской области в сентябре 1939 года при новом начальнике – Захарове – прежние Валухин и Волохов сами ждали в тюрьме расстрела, а следователь Акимов был уволен из органов НКВД и исключен из ВКП(б).