Тюмень без секретов, или Как пройти на улицу Павлика Морозова

По приказу Усиевича Шебалдин арестовал 19 наиболее активных политических оппонентов – либералов и социалистов: Моисеенко, Захарченко, Кузнецова, Макарова, Купенского, Малкина, Рогожникова и других. Их отправили в Екатеринбург на каторжные работы. Во время операции по аресту и высылке некто Шелехов стрелял в Пермякова, который, в свою очередь, приказал красноармейцам открыть огонь по собравшейся на железнодорожной станции толпе – шесть человек были ранены.

В обстановке осажденной крепости 5 июля на городской площади у Александровского реального училища в братской могиле похоронили 46 (по другим данным 21, по третьим – 9) бойцов–интернационалистов: латышей, венгров, немцев, китайцев, погибших на станции Вагай. 9 июля Совет Тюменского городского хозяйства вынес постановление о переименовании площади в «Сад Октябрьской революции».

Через шесть дней здесь же были захоронены красноармейцы, погибшие на станциях Кармак и Подъем, где белогвардейский отряд полковника Смолина пытался перерезать железную дорогу Тюмень–Екатеринбург и лишить Военно-революционный штаб Западной Сибири связи с Уралом. В результате двухчасового боя с командой оборонявшего станцию Подъем бронепоезда белые потеряли 13 человек. Однако их появление в глубоком тылу, выход на железную дорогу, подрыв бронепоезда и гибель 18 бойцов его экипажа – все это вызвало в Тюмени панику, поэтому достоверных данных о численности и именах захороненных защитников красной Тюмени не сохранилось (сейчас на месте братской могилы памятник с надписью «Павшим борцам революции от трудящихся г. Тюмени», установленный в 1957 году).

Когда Усиевичу и его соратникам стало ясно, что Тюмень не отстоять, началась подготовка к эвакуации. Появилось немало охотников захватить хранившиеся на пароходах и в штабных зданиях ценности. По городу ходили слухи о бегстве тюменских большевиков с похищенными миллионами рублей. По воспоминаниям белогвардейцев, они задерживали в окрестностях Тюмени скрывавшихся служащих советских учреждений с большими суммами денег.

Последние красные эшелоны отправились со станций Тура и Тюмень в сторону Камышлова в ночь с 19 на 20 июля: «Склады на железной дороге и на пристани были открыты, и все имущество и продовольствие растаскивалось грабителями, на улицах валялись ящики, бочки с рыбой, банки с вареньем и даже невыделанные шкуры».

По сообщению газеты «Сибирский листок», «все главари большевиков сбежали из Тюмени... до 20 поездов отправили в Екатеринбург, до 30 нагруженных пароходов – в Туринск... вывезли из Тюмени 24 миллиона рублей, ограбив местное казначейство и банк...». Вечером 20 июля в город вошли чехи и белогвардейцы. Местные газеты сообщали: «Такой радости и торжества давно не было... Состоялись похороны убитых большевиками сыновей А.И. Колокольникова: Ивана – 21 года и Иннокентия – 14 лет. Их убивали у тюрьмы, затем полумертвых бросили в тюремный колодец и забросали землей. Сегодня выкопали и схоронили на территории монастыря. Народу провожало тысяч до 20...».

Горожане, пострадавшие от большевиков, потребовали от новой военной власти извлечь из братской могилы на Александровской площади (ей возвратили прежнее название) тела красноармейцев и перезахоронить их за городской заставой (что и было сделано).

Но случаю освобождения Тюмени от большевиков в центре города был проведен парад, на котором присутствовали чешский полковник Сыровы, командир 1-й Степной Сибирской стрелковой дивизии полковник Вержбицкий (в дальнейшем генерал–лейтенант колчаковской армии) и активистка партии эсеров Брешко-Брешковская (ее называли «бабушкой русской революции»). Одну из сводных колонн Сибирской народной армии вел по улице Республики поручик–поэт Несмелов.

Вода холоднее штыка