Тюремная песнь королевы

«Это политический акт и только, – пыталась успокоить себя Агнесс. – Филипп устроит Вселенский собор, на котором произнесет слова лживой клятвы и папа отменит интердикт. После чего Энгебурга останется жить в королевском дворце в Париже, а мой возлюбленный со мной. – Она смахнула слезу и погляделась в металлическое круглое зеркало, украшенное стальной розой. – Ну и пусть с этого дня для всех я буду обыкновенной любовницей короля! Герцогиня фон Меран – тоже не последняя в этой партии фигура. Корона Франции тяжела. Пусть я не буду королевой, а мои дети станут для всех обыкновенными бастардами. Пусть! Главное, чтобы их отец не предал меня, как предавал Энгебургу и Элеонору». – Агнесс закрыла лицо руками. Теперь рыдания буквально сотрясали все ее сделавшееся из-за беременности грузным тело. – Единожды солгавшему нет веры! – в голове ее гудели прописные истины. – Все женщины считают, что мужчины, поступающие нечестно с другими, с ними самими будут вести себя совершенно по-другому. Но чудес не бывает, и если мужчина отказался от первой жены, находя у нее недостатки, которых не видел до свадьбы, этот мужчина не преминет предать снова. Когда утратят огонь твои глаза, ты станешь для него обузой».

Агнесс еще раз осмотрела себя в зеркале. Нет, она все еще была молодой и прекрасной. Она была «Цветком всех женщин», как назвал ее придворный трубадур. Но из-за любви к ней короля Франция оказалась проклята, а Филипп чуть было не утратил свой трон. А это куда как хуже располневшего тела или выпавших зубов.

– К тому же Энгебурга моложе, – вдруг подумалось Агнесс. – Моложе на целых четыре года, а по женским меркам четыре года – это почти что вечность.

– Но Филипп не раз говорил, что не может спать с датчанкой, – попыталась она вступить в спор сама с собой.

– Тогда не мог, а теперь все переменится, – скрипел внутренний голос. – К тому же папа может и не поверить клятве короля. Он потребует, чтобы Филипп на практике осуществил свой законный брак, приставив к ложу короля и королевы специальных свидетелей. И что же тогда останется королю, кроме как выполнить волю понтифика?.. Мужчины так склонны к переменам…

– Этого не может быть! Это жестоко! Гадко! Ужасно! – Агнесс пыталась подобрать подходящие слова.

– Гадко спать с собственной законной женой? Ужасно испытывать влечение к вновь обретенной возлюбленной? – добивал ее засевший в сердце бес.

Чувствуя изнеможение, Агнесс опустилась на каменный пол, рыдая в голос…

– Поделом ей! – шепнула стоящая за дверью дама, лицо которой было скрыто вуалью.

– Пожалуйста, потише, госпожа де Мариньяк, – ответила ей полушепотом фрейлина Агнесс. – Вы, конечно, заплатили мне, но только за то, чтобы я нашла для вас место при особе Ее Величества. Не заставляйте меня звать стражу или докладывать о вашем поведении самой леди фон Меран.

– Простите меня, – Мария де Мариньяк сделала глубокий реверанс, с усмешкой поглядывая на помогшую ей устроиться при дворе опальной королевы фрейлину. – Я постараюсь быть более осторожной в словах. Но ведь и вы, сознайтесь, ждете не дождетесь, когда король откажется от рыжей ведьмы, а вы сможете занять место в свите настоящей королевы Франции? А уж в этом я смогу помочь вам – как-никак я была лучшей подругой и переводчицей Энгебурги Датской и сумею доказать ей вашу полезность и безусловную преданность.

– Очень бы хотелось, донна Мария. – Лицо фрейлины расплылось в подобострастной улыбке. – Простить не могу Агнесс, что она велела мне ехать с ней в эту глушь, в то время как при дворе короля остались менее родовитые и менее красивые дамы, чем я! С одной стороны, ссылка в предместье Парижа – это, конечно, не так чтобы и очень плохо. Но все ведь знают, что, если Энгебурга возьмет верх, госпожа Агнесс будет отослана куда подальше. А нам всем тогда придется ехать с ней.

– Не придется! – успокоила ее Мария. – Я отомщу за свою королеву, после чего она сама вызовет нас с вами во дворец. Не забывайте, мой муж Анри де Мариньяк кузен великого Фернанда Мишле.

– Дай-то бог, дай-то бог, чтобы все было именно так, – закивала фрейлина.

– Впрочем, если мой план провалится и Энгебурга опять окажется в ссылке, а Агнесс вернет себе корону, вы опять же вернетесь в Париж, только уже вместе с ней. Иными словами – вы, моя милая, уж точно, что ничего не теряете. Королевы пусть дерутся, а в конечном итоге вас ждет благодарность победительницы.

– Дай-то бог, чтобы все случилось по вашим словам, донья Мария. Дай-то бог, – снова поклонилась госпоже де Мариньяк фрейлина.

Глава 51 Пегилен де фонтенак – рыцарь-защитник

Новый Вселенский собор был назначен на шестое сентября, ровно через девять месяцев после объявления интердикта.