Тюремная песнь королевы

– Хорошо, – наконец сдалась она. – Мессен Пегилен де Фонтенак, я прошу вас стать моим рыцарем-защитником и выступить против обвинителя, если дело мое будет решаться судебным поединком. – Она вздохнула и, сняв с шеи талисман, подала его вновь вставшему на одно колено рыцарю. – В этом медальоне сокрыт зуб святого Марка, – доверительно пояснила она. – Эта святыня наделяет людей мужеством и силой, помогая им выстоять против самых сильных противников. Носите этот медальон, доблестный рыцарь, и Бог сохранит вам и вашей королеве жизнь.

Глава 52 Вселенский собор

Большой зал дворца в Нанте освещали сотни факелов, часть которых размещалась на стенах, а часть держали в руках пажи, стоящие через каждые пять шагов с таким видом, словно они не люди, а разряженные в яркие одежды статуи. По стенам были развешены знамена с гербами всех присутствующих на Вселенском соборе сеньоров, волнуемые легким сквозняком. Разодетые в зеленое замковые слуги носились туда и обратно, выполняя повеления приехавших отовсюду вельмож. Алая одежда стражи прекрасно сочеталась с серебристыми нашивками, по случаю собора начищенными до блеска.

В предвкушении появления королевской четы гости занимали приготовленные для них места. Папский легат сел на поставленное специально для него кресло напротив королевского трона. У его ног привычно примостился мальчик, на коленях которого располагались письменные принадлежности. Еще два писаря расположились возле судейского стола.

Место посредине этого стола отводилось кардиналу Майти, который должен был председательствовать на Вселенском соборе. Буквально в последний момент епископ Нантский получил от секретаря свою переписанную набело речь и теперь старался выучить наиболее выигрышные места.

Легат наблюдал за суетой французов, ведя себя со спокойным достоинством и демонстрируя, что сегодня он будет говорить то, что сочтет нужным, не пользуясь при этом заготовленным текстом. Легат, кардинал Гучио Бильолли, был в самом расцвете своих сил и карьеры, ему легко давалось искусство импровизации. Перед тем как заняться делом Энгебурги Датской, притесняемой супругом, он уже блестяще провел несколько расследований, связанных с отказом епископов принимать экзамен на рукоположение священника. Легат судил и приходских священников, открыто живших со своими подругами, коих народ называл не иначе как «священницами», не видя в том особого греха. Так что он был весьма доволен собою и потирал руки в ожидании, когда король даст ему повод, чтобы увещевать, проклинать, миловать или благословлять духовных чад.

Энгебурга увидела короля буквально перед тем, как войти в зал, где должен был проводиться Вселенский собор. В последний момент Филипп Август вбежал туда, сбросив с головы шляпу и подлетев к законной жене, порывисто упал перед нею на колени, обняв ее и чуть не повалив при этом на пол.

– Прости меня, прости меня, любимая! – порывисто зашептал король, целуя руки жене и проливая слезы. – Прости меня за все то зло, что я невольно причинил тебе. Но эта женщина… Я был околдован! Заговор! Я не знал, не ведал что творю…

Он опустил голову, сотрясаясь беззвучными рыданиями, так что Энгебурга была вынуждена тут же опуститься на пол рядом с супругом, чтобы хоть как-то поддержать его.

– Прости меня! Прости! Или позволь прямо сейчас отправиться в Крестовый поход, где я смогу доказать тебе свою любовь, погибнув от рук сарацин. Я не достоин жить! Не достоин ходить с тобой по одной земле, дышать одним воздухом! Энгебурга! – Филипп поднял на жену мокрое от слез лицо и, не удержавшись, поцеловал ее в губы. – Когда-то в Амьене я увидел женщину необыкновенной красоты и воспылал к ней нежными чувствами! Я любил тебя, Господь свидетель, как я любил тебя… Но люди… черная злоба… Они отвратили меня от тебя, заставив вдруг увидеть тебя безобразной. Они наполнили мое сердце страхом, так что я ничего не мог с собой поделать и велел отослать тебя в монастырь. Я думал целый месяц, ища причины своего состояния и той внезапной злобы, которую неизменно вызывало все связанное с тобой. Через месяц я решил дать себе еще один шанс…

– Ваше Величество, все готово. Вселенский собор созван, ждут только вас, – встрял в разговор герольд.

– Подождут. Я говорю со своей женой! – Филипп отмахнулся от навязчивого слуги, снова целуя руку размякшей от неожиданной ласки Энгебурги.

– И ты явился ко мне в монастырь…